Онлайн книга «Петербургская баллада»
— Слышал я про эту игру. Добрый следователь и злой следователь, — кисло усмехнулся он. — Сначала отволтузили, теперь ангелочка похмельного прислали… — Думаете, у меня есть силы и желание в игры играть? — спросил я. — Честно говоря, мне по баобабу — что с вами было и что будет дальше. Если все это ваших рук дело, то играть в «доброго следователя» у меня тем более нет желания. Меня волнует то, чтобы эти кассеты не пошли гулять по городу. Не потому, что я такой блюститель нравственности, а потому что подобное порно смотрят лица с весьма специфической психикой. И я уже сталкивался с последствиями, которые вызывает к жизни эта дрянь. «Человек с бульвара Капуцинов» — не такая уж сказка, как может показаться с первого взгляда… Много еще таких кассет по городу гуляет? Он молчал, угрюмо глядя на носки своих ботинок. — Где вы работаете? — спросил я. Он рыскнул глазами в мою сторону и промолчал. — Я это узнаю через полчаса, — сказал я. — А оперативники проведут экспертизы, доказывающие вашу причастность к убийствам… Мне не понравилась его улыбка: какая-то болезнен-но-ехидная, презрительная. Не должен убийца так улыбаться. Впрочем, что я знаю о маньяках? Может, они именно так и ухмыляются… поначалу. — Так как же вас все-таки зовут? — Миша… Михаил Игоревич Капланюк, — поправился он. — Там все записано. А больше я ничего не скажу. — Почему? — Вы все равно ничего не поймете. — В убийствах? Нет, — признался я. — Это не моя специфика. Как и изнасилования. Мое дело — порнография. — Вот именно! — с неожиданной злобой сказал он. — Где ж вы раньше были, профессиональные вы наши?! Салонов этих по городу, как… Деньги как на печатном станке делают. Сколько вы с каждого имеете? — По штуке баксов в месяц, — разозлился и я. — А еще Пьер Вудмен долю засылает за право на нашей территории работать. Хотел еще Тинто Брас под нашу «крышу» встать, да в цене не сошлись! Он как-то разом сник. Я тоже замолчал и потер пальцами ноющие виски. — Первый раз в жизни так напился, — зачем-то признался я вслух. — Ненавижу праздники! — А я люблю, — тихо сказал он. — Всегда так хорошо справляли… Я, жена, дочка… Уютно так, по-домашнему… Теперь все… Конец… — Кто ж тебе мешал и дальше их справлять? Или не мог без этого… Скажи, Михаил Игоревич, ты действительно это… больной? Он расхохотался так, что даже слезы на глазах выступили. Отсмеявшись, посмотрел на меня с каким-то любопытством. — Больной? Да, наверное. Только больной мог на это пойти… — Так вы признаетесь? — Я?! Нет, ни в коем случае. У тебя сигаретки не найдется? Я протянул ему пачку «Петра Первого». — Видать, и впрямь доли с этих фильмов не имеете, — криво усмехнулся он, прикуривая. — Иначе бы «Мальборо» курили или «Парламент». — А ты, в таком прибыльном деле участвуя, что ж так живешь? — в ответ съязвил я. — Дома на Канарах не имеешь, лимузин с водителем у отдела не ждет, адвокаты дорогие в прихожей не толпятся. Кассеты первому встречному предлагаешь… — Да, это я дал промашку, — сумрачно признал он. — Совсем пьяный был, через раз соображал… Дочка мечтала куклу одну получить, а у меня в последнее время… Наперекосяк все… Потому и водка так подействовала… По-дурному… Замечал, что, когда в хорошем настроении пьешь, да с радости, можно хоть литр одолеть — и ни в одном глазу. А когда на сердце дерьмо, то и от бутылки пива под забор свалиться можно. — Замечал, — нехотя согласился я. — Не далее как вчера. — Премии к Новому году не дали? — съязвил он. — Тебе не понять. — О! Видишь, какой у нас с тобой разговор обстоятельный получается? Мне не понять тебя, тебе — меня… Так что давай-ка, парень, меня обратно на нары. Нет у меня ни сил, ни желания с тобой говорить. У меня вся ночь в «разговорах» прошла. Спать хочу. — А тебе не обидно, что один под статью пойдешь? Или думаешь, тебе подельники передачи на зону слать будут? — Эти будут, пожалуй, — с ненавистью ответил он. — Смотри-ка ты, — «удивился» я. — А ведь даже не спросил, какие подельники… Не все так просто в этой истории, да, Михаил Игоревич? У маньяков, как правило, подельщиков не бывает. А мы с тобой говорим явно об одних и тех же людях. Только ты мне их имена сказать не хочешь. На чем они тебя взяли? Узнали о твоих… э-э… о твоей болезни и заставили все это снимать на видео? Какой смысл тебе их прикрывать? — Ты сам больной на всю голову, начальник, — с презрением ответил он. — Надо же было такое придумать… — Тогда ничего не понимаю, — признал я. — Я тебе об этом и толкую. — Ладно, будем рассуждать логически. Если взять за основу факт, что убийства совершал ты… — А если не брать? — Тогда какой смысл молчать? — Есть смысл. Такой смысл, ради которого на смерть идут с радостью. Не пытай меня, все равно не скажу. А сам не поймешь. — Это почему? Вроде не тупой. — Да потому, что свой палец всегда больнее кусать, чем чужой. И тебе моей боли не понять. Ты меня сейчас допросишь, придешь домой, опохмелишься и завалишься спать. Даже если я тебе все расскажу, что в твоей жизни изменится? Начальство похвалит, звездочку даст, премию пожертвует. А не скажу ничего, так и не сильно расстроишься — у тебя, наверное, таких «глухарей» немало. — Таких еще не было. — Привыкай… — Все равно ведь эти эпизоды докажут, — продолжал увещать я, уже не веря в успех. — Машина, запись на видео — это доказательства. Опера здесь опытные, ухватят за ниточку — раскрутят… Только кассеты разойтись по городу успеют. То, что мне работы прибавится, — не страшно. Не впервой. А вот… — Слушай, — взмолился он, — отстань ты от мня! Я спать хочу! Устал я! Все равно ничего не скажу, неужели не ясно?! — Слушай, а правда, что стопка холодной водки похмелье снимает? — Что? — Он даже опешил от такого вопроса. — Да… Еще активированный уголь с анальгином, но водка — надежней. — Ты водку будешь? — Думаешь, за стакан купить? — презрительно скривился он. — Ничего я не думаю. Голова болит. Тошнит. Ты еще тут… Будешь — так говори, нет, так иди в камеру. Он пару минут думал, рассеянно глядя на меня. — Ну… Не откажусь. Вряд ли теперь удастся… Короче — буду. Я вышел в коридор и попросил ожидавшего там Алексеева: — Очень обидишься, если я попрошу тебя достать бутылку холодной водки и что-нибудь из закуски? — А за пивом не сбегать? — нахмурился Алексеев. |