Книга Женщины его Превосходительства, страница 116 – Ольга Кам

В своих фразах вместо мата он будет задействовать многозначительные паузы. Но даже в его паузах я все равно услышу плохо скрываемый упрек. И не один. По меньшей мере, десяток. По разным направлениям моей жизни.

Что-то обязательно отвечу ему. Твердое и уверенное. Легкомысленное и упрямое. На первый взгляд, надежное.

Пообещаю. Успокою. Отмахнусь.

Ничего серьезного со мной не происходит. И завтра я непременно появлюсь в офисе. Все наладится. Все решится. Все устроится.

У меня вообще «no problem». Как у буддистских монахов в храме Камбоджи.

Я скажу ему:

– Это очень верный подход к жизни. Подумай над этим.

И нажму «отбой».

Но каждый раз поднимая трубку, я все равно буду чувствовать смутную надежду. И почти тут же испытывать явственное разочарование. Раз за разом. Час за часом.

Поэтому к вечеру я перестану отвечать на телефон. И отключу компьютер. А утром следующего дня выпью кофе, выкурю сигарету и вызову такси.

Как ни в чем не бывало.

Оказывается, бабочки в животе бывают не только от счастья. Они рубят своими крылышками внутренние органы. Потому что заперты в животе как в клетке. Им некуда деться, они рвутся на свободу, бьются о стенки желудка. От их движений сжимается диафрагма. И ты замираешь, ждешь, когда эта паника прекратится. Господи, только успокой их.

Ведь на самом деле ничего не было.

***

Все происходит совсем не так, как я могла бы себе это представить. Никакой драмы, никакой романтики. Никаких слезливых декораций — дождя, грозы или, на худой конец, тумана. Ничего. Возвращаясь домой, я забываю про уверенную походку. Уверенную улыбку. Уверенную осанку. Ноги гудят от усталости и единственное, что приходит мне на ум это мысль о горячей ванне. Я расплачиваюсь с водителем такси и выхожу из машины.

Фантазии редко совпадают с действительностью. Я миллион раз планировала данную ситуацию. Я выучила наизусть свои реплики. Я знала все, кроме главного — жизнь полна неожиданностей.

Неожиданностей в том смысле, что ничего нельзя заранее спланировать. Все равно, получится как-то боком. Или раком.

Стоит мне захлопнуть за собой дверь такси, я замечаю Романова. То есть, сначала я вижу незнакомую припаркованную машину. Глянцево-черную, приземистую, с хищно горящими ксеноновыми фарами. На долю секунды я попадаю в ореол слепящего света и болезненно прищуриваюсь. Пока я еще не все поняла, бросаю сквозь зубы озлобленное «Твою мать», и прикрываю рукой глаза. Когда темнота передо мной перестает мерцать алыми пятнами, тогда-то я и встречаюсь с ним взглядом.

Такси медленно отъезжает, а я перестаю искать в сумке ключи и замираю.

Все вокруг замирает.

Как будто кто-то поставил воспроизведение на паузу.

Еще мгновение назад я вспоминала код от охранной сигнализации. Я проклинала неудобные туфли. Считала, сколько часов мне удастся поспать до тех пор, пока не зазвенит будильник.

Еще мгновение назад все было так банально и просто. Мысли забитые повседневностью. И вдруг от них ничего не остается. А им на смену приходит глухая пустота.

Я напрочь забываю про уверенную походку, уверенную улыбку и уверенную осанку.

Я забываю все свои отрепетированные реплики.

– Может быть, пригласишь? – нарушает тишину он. Таким тоном, словно ничего другого мне не остается. Его взгляд быстро скользит по моему излишне короткому платью. В его глазах отражается досада. Как будто носить такие платья — преступление. Моральное и этическое. В свое время я редко выбирала длину одежды выше колен. Теперь — выбираю.

Его реплики достаточно, чтобы мне прийти в себя. Я все-таки достаю из сумки ключи и молча открываю ворота. Иду по выложенной гравием дорожке к дому и спиной чувствую его взгляд на себе.

– А ты не думал, что я могу жить не одна? – не оборачиваюсь. Говорю равнодушно. На удивление.

– Ты живешь не одна? – без тени заинтересованности. Тихо. Позади.

Ничего не отвечаю. Захожу в дом и включаю верхний свет.

Вот так все и получается. У меня не трясутся руки, не дрожит голос. Я не заикаюсь и не сбиваюсь на крик. Я не теряю сознание, не бросаюсь ему на шею. Я не делаю ничего из того, что так боялась сделать при нашей встрече. Вроде какой-нибудь глупости с признанием.

Ровным шагом, ни быстрым, ни нервным, пересекаю гостиную. Бросаю на кресло пиджак и сумку. Собираю заколкой волосы наверх и подхожу к бару.

Достаю бутылку вина и два бокала. Включаю музыкальный центр и ставлю громкость на минимум. Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Чтобы очень осторожно втянуть в легкие немного кислорода.

А потом приходит время все-таки на него посмотреть. Осторожно поднимаю взгляд и слабо улыбаюсь.

Говорю:

– Надо выпить за встречу, – моей вежливости можно только позавидовать. Я смотрю на него ровно секунду, а потом переключаюсь на то, чтобы открыть вино. Это требует от меня полной концентрации внимания. И служит хорошим поводом, чтобы вдруг не начать психовать. Без причины и следствия. Просто так.

– Итак, – красное тягучее вино неторопливо льется в бокалы. Я беру их в руки, подхожу к нему и протягиваю один. Наши пальцы на мгновение соприкасаются. Поспешно одергиваю руку, словно обжегшись. Словно дотронувшись до раскаленного металла. Секундное замешательство растворяю в короткой усмешке. Как в ацетоне. И тут же отхожу. На безопасное расстояние. Безопасное для моего душевного равновесия. Чтобы оградить себя от всяких навязчивых идей. Шагов навстречу. И просто сентиментальных порывов. Это нелегко. Хотя бы потому что он следит за каждым моим движением. С какой-то усталой иронией. Как будто я делаю, что должна, говорю, что должна. И это его нисколько не удивляет. Будто он наслаждается моим небольшим представлением.

В его серо-зеленых глазах ничего нового. Ощущение такое, словно мы расстались вчера. Словно мы и не расставались вовсе.

По меньшей мере, я рассчитывала услышать от него слова сожаления.

Но...

Он молчит, я пью вино.

– Если ты не перестанешь делать вид, что тебе все безразлично, то лучше уходи.

Он молчит, я снова пью вино.

– Я здесь не потому, что мне не с кем провести выходные.

Если меня спросят, что делает со мной его голос. Я отвечу – бьет. Бьет безжалостно.

Но хуже другое. Гораздо хуже другое. То, что я его слышу. Не хочу, но слышу.

Не хочу вникать в суть фраз. В их саднящую глубину. В их содержание. В их смысл.

Но проваливаюсь в каждый звук. Оступаюсь и проваливаюсь, как в яму.

– Ты не приехала. Я тебя ждал, – между нами пара шагов. Каких-то пара ничтожных шагов. Протяни руку, сделай движение вперед. Поддайся силе притяжения. Выстрели себе в висок. И больше не мучайся.