Онлайн книга «Женщины его Превосходительства»
|
– А ты умеешь язвить, – сообщает он, когда мы садимся в машину. – Да, я умею язвить, – соглашаюсь и сразу же пристегиваюсь. Бросаю взгляд на его наручные часы, отмечая про себя, который час. Два дня. У меня нет желания и дальше кататься с ним по магазинам. Ни желания, ни времени. Мой взгляд не остается незамеченным Романовым. – У тебя на сегодня что-то запланировано? – А что запланировано у тебя? – Не отвечай вопросом на вопрос. У меня сегодня ты. Не заставляй меня спотыкаться. На твоих словах. От которых перехватывает дыхание. И сводит скулы. Так некстати. Которые попадают в цель. Случайно, но больно. Они у тебя маленькие твари с острыми зубами. И укусы у них до крови. До глубоких ран. Пальцы в замок. И взгляд в пространство. За лобовое стекло. Туда, где на горизонте портится погода, и небо заволакивает серой мутью. Чуть приоткрываю окно, и в салон врывается свежий ветер, пропитанный запахом дождя. Или снега. – Это прием такой, да? Сначала чуть не лишить человека жизни, а потом с чистой совестью провести с ним выходные? Он долго молчит. И все, что есть между нами – это шум мощного двигателя. И первые капли на стекле, когда мы выезжаем на загородную трассу. Скорость. И ветер с запахом то ли дождя, то ли снега. – Я не могу провести с тобой выходные. И мои планы с утра ничем не отличаются от планов после обеда. Из чего я делаю вывод, что сегодняшний день мог бы быть другим. Просто другим. Дом, к которому мы подъезжаем, стоит на берегу озера. Одинокий и неприкаянный. Будто его специально разместили так, чтобы в огромные окна всегда стучался ветер. В любую погоду. Чтобы в любую погоду с просторной террасы открывался вид на бесконечную водную гладь. Вокруг на много километров – пустынный берег. Такой же угрюмый и печальный. Неприветливый. Когда я выхожу из машины, ветер сбивает с ног. Мне остается только беспомощно придерживать край платья. Убираю волосы с лица, прикрыв глаза ладонью. Чтобы в них не попал песок. И холодные колючие брызги воды. Романов подхватывает меня за плечи и провожает к двери. И только когда я оказываюсь в помещении, перевожу дыхание и устало прислоняюсь к стене. И, да, мне не надо рассказывать, что такое камеры наружного наблюдения. И для чего они служат. Что такое сложная охранная система с кодированными замками. И для чего в гараже стоят две новенькие «БМВ». Уверенна, с «чистыми» номерными знаками, пуленепробиваемыми стеклами и спутниковой навигацией. Ничего, бл?дь, из этого мне не надо объяснять. Как и то, для чего вообще такие дома нужны. Вид из окна это чудесная дизайнерская находка, но гораздо важнее слепящие галогеновые прожектора по периметру. И мощная компьютерная начинка в стенах такого вот «романтического» убежища. Внутри ничего особенного. Алина бы сказала, что вся обстановка в стиле ярко-выраженного минимализма. Много воздуха, много света. От чего холодно и пусто. За барной стойкой из черного дерева дорогая открытая кухня с не менее дорогой бытовой техникой. На специальных подставках из нержавеющей стали хрустальные бокалы. Рядом, сделанная на заказ стойка для винных бутылок. Все остальное место первого этажа отведено под просторную гостиную. В которой нет ничего, кроме низкого кожаного дивана, двух кресел и широкого стола. Вся дальняя стена полностью застеклена и выполнена в виде носа корабля. Так, что если подойти и прижаться к ней лбом, кажется, будто зависаешь над бесконечным водным пространством. Что я и делаю. Скидываю пальто, насквозь мокрые туфли и босиком подхожу к окну. Прижимаю ладони к стеклу и долго смотрю, как под ногами разбиваются волны. – Это не твой дом, – замечаю. От моего дыхания гладкая поверхность стекла запотевает. Слышу, как он подходит. Не спеша. Как его ладони ложатся поверх моих, и я оказываюсь в кольце рук. Между ним и бесконечным водным пространством. – Нет, – его «нет» у самой шеи. Так что я чувствую прикосновение губ к коже. Слишком остро чувствую. Каждую букву. Как будто ее выжигают. – Не совсем. Я здесь бываю, когда хочу отдохнуть. Можешь тут остаться. – В чем разница? – закрываю глаза и чуть склоняю голову. Чтобы продолжить, продлить, разрешить его губам осторожно касаться шеи. Чтобы окунуться в тихий голос. Низкий и бархатный. – Я буду реже приходить. Для отказа существует слишком много оснований. Я не успеваю подумать обо всех. У меня просто нет для этого возможности. Адекватно о них поразмышлять. Ни тогда, когда он настолько близко, что я чувствую каждый его вдох. Мне остается сказать только «нет». Коротко. Почти не слышно. Романов придвигается ближе. Еще ближе. Так, что я не могу пошевелиться. Даже сделать шаг, и тот не могу. Слишком крепко он меня держит. Слишком близко. Его пальцы сжимают мои ладони. Почти до боли. Он целует мои волосы и на мгновение замирает. Всего на каких-то несколько секунд. Чтобы набрать воздуха. Перевести дыхание. И спокойно сказать: – Никогда не делай так, как сегодня, – это звучит не ласково и не грубо. Это не предупреждение. И не просьба. В его голосе нет злости, и угрозы тоже нет. Его интонации ровные и холодные. Безжизненные, но уверенные и твердые. – Потом я буду жалеть больше, чем ты. Сегодняшний день мог бы быть другим. Просто другим. *** Отпусти меня, ну и пусть, Ты игрушку отдать не хочешь… Станешь счастлив – напишешь строчку А не станешь – … назад вернусь. Отпусти меня, я боюсь… Странная ночь. Геометрически неправильная. Как многоугольник с кривыми сторонами, вывернутыми в разных направлениях. За окном – матовые сумерки, такие плотные и густые, что похожи на сливки, а в доме тишина, которая трещит от своей наполненности. Будто провода линий электропередач. Гулко и мерно. По телевизору – немые клипы MTV. Яркие и цветные. С пляжами, машинами, виллами. В бокале вино Монраше, а современная стереосистема только что закончила проигрывать диск IAMX. Звук тут же провалился. И ухнул на самое дно молчания. Я сижу на барной стойке, он сидит рядом на стуле, и его ладони лежат у меня на бедрах. Мы давно не произносим никаких слов. Не смотрим друг другу в глаза. Все, что я хочу – это задержаться в данной минуте. Молчания. Тишины. Спокойствия. Так чтобы без резких перепадов и резких движений. Так чтобы медленно. И плавно. Во времени. Чтобы с вином на губах и его дыханием у коленей. Больше ничего. Больше ничего не надо. Никаких рывков. В действиях и чувствах. Никаких возвышенных, на грани фантастики, эмоций. Ничего сверхъестественного. Ничего из того, что делает жизнь сладкой. Когда в организме обезвоживание – углеводы ни к чему. |