Книга Женщины его Превосходительства, страница 88 – Ольга Кам

– Почему именно двумя? – спустя несколько секунд тихо переспрашиваю я. Ничего умнее мне все равно сейчас не придумать.

– Потому что одного не хватит, чтобы выбить из твоей головы всю дурь.

– Ты когда-нибудь скотиниться перестанешь? – сквозь зубы выдыхаю я.

– Когда-нибудь, возможно. Но точно не сегодня. Ничего не делай, пока я не вернусь. Договорились?

Он больше ничего не добавляет. Ждет ответа. Терпеливо ждет. Так что становится понятно, что пока не дождется, не успокоится. И меня в покое не оставит.

Я спрашиваю:

– Когда ты вернешься?

Ничего не могу с собой поделать. Не могу удержаться, чтобы не спросить. Чтобы не узнать. Через сколько. И сколько еще. Не рассчитываю на ответ. И его молчание лишь это подтверждает. Привычка не отвечать на вопросы. И не посвящать никого в свои планы. Гребаная независимость. И самодостаточность. Уверенность и неверие.

– До воскресенья, Аня.

После чего я слышу короткие гудки.

После его звонка можно даже не пытаться уснуть. Сама идея выглядит как-то хреново. Бесперспективно. И уныло. В который раз, впрочем, как и обычно, в такие моменты, я задумываюсь над визитами к врачу. Надо. Надо сходить. Надо провериться. Надо обследоваться.

Нельзя же всю жизнь по ночам курить и смотреть в стенку. Есть шанс, что меня избавят от этих незапланированных пустых часов. А заодно от постоянной гудящей головной боли. Ну, уж и от гнетущей боязни завтрашнего дня. Все вместе. Скопом. Оптом.

Есть шанс. Есть шанс.

Ну а пока никто за меня не взялся, утром гримирую бледную кожу тональным кремом, наношу на скулы румяна. Одеваю солнцезащитные очки, прячу покрасневшие глаза под темными стеклами, прежде закапав в них Визин. Получается. Получается сделать из себя человека. Не сильно жизнерадостного, но все же.

Есть момент, который я в последнее время упускала из виду, но который нужно как-то решать. Поэтому я вызываю такси и еду в детский дом. В пути прикидываю про себя фразы. Но фразы не складываются в логичное повествование. Не наполняются смыслом. И не хрена не объясняют. От этого тоскливо и муторно.

И, конечно, мне не везет. И, конечно, мой и без того х?евый день, грозит превратиться в очень х?евый. Когда я захожу в приемную, навстречу мне направляется Женя.

Я уже до зубного скрежета устала видеть рядом с собой нервных мужиков. Ко всем своим проблемам, я рискую заполучить еще и аллергию на их холодные взгляды. Поэтому я делаю вид, что не замечаю его. Целенаправленно его игнорирую. Смотрю перед собой и считаю собственные шаги. Прохожу мимо медсестры и коротко ей киваю. Не останавливаюсь, не сбавляю шага. Мне пофиг на всех и я это демонстрирую каждым своим жестом.

Он окликает. Я не слышу. То есть слышу, но не показываю этого. Женя равняется со мной и идет рядом. Не поворачиваюсь, когда слышу начало его фразы «Я же тебя просил, не приходи сюда…». И тут замираю. На месте. Словно его присутствие стало для меня открытием. Чуть опускаю очки и смотрю на него поверх оправы.

– Вы кто? – моя бровь вопросительно приподнимается. Я изучаю его, он меня. В немом молчании. Мне так легко дается это безразличие и этот бесстрастный вопрос, что он не сразу находится с ответом. Ожидать результатов его мыслительной деятельности в мои планы не входит. Иду по коридору дальше.

– Аня, прекрати этот спектакль.

– Возможно, я повторюсь, но мне действительно хотелось бы знать, с кем я говорю.

Так рушатся связи. Так рвутся знакомства. Так теряются общие точки соприкосновения. Так вычеркиваются люди. Так все расставляется на свои места.

– Если вы официальный представитель, – в руках у меня маленькая черная сумка. Крепко держу ее за ремень и уверенно продвигаюсь вперед. Неторопливой, но твердой походкой. Продолжаю: – Или некто из органов опеки. Может быть, работник службы по делам несовершеннолетних. Или, на худой конец, директор данного заведения, то у меня к вам будет несколько вопросов. В противном случае, нам не о чем говорить.

У дверей палаты, все же останавливаюсь. Снимаю очки и убираю их в сумку. Щелкаю замком.

– Прости, Жень, не хочу тебя обидеть, но… ты ничего не сможешь сделать.

Мы смотрим друг на друга. Мне нечего добавить, ему нечего ответить. Он злится, и я понимаю его злость. Принимаю. Терплю. В какой-то момент мне жаль… Жаль, что вся эта ситуация будто вывихнутая. Мне безумно тяжело и совершенно не хочется смотреть в его черные внимательные глаза.

Как-то уж так совпало, что мы оказались на разных берегах.

Как-то так получилось, что на моем берегу вообще никого нет.

Я помню нашу первую встречу. Его открытую, лучезарную улыбку. Тихий смех. И лукавый взгляд. Где-то в самом начале. Когда еще без претензий. И помню, как все это закончилось. А ведь, наверное, могло сложиться по-другому. Закончилось, не сложилось. И теперь между нами безмолвное недопонимание. Если не хуже.

Видимо, я не умею заводить друзей. Только врагов.

Собираюсь открыть дверь и закончить разговор. А потом закрыть дверь и оставить Женю по другую сторону. Это всегда самый верный способ уйти от нежелательной беседы.

– Я больше ничего тебе не скажу, – он накрывает своей ладонью мою руку. Чуть сжимает. Рука у него теплая, пальцы сильные. От его прикосновения мороз по коже.

– Знаю-знаю. Но как бы… я больше и ничего не буду слушать.

– Давай куда-нибудь сходим. Выпьем кофе, позавтракаем, пообедаем или что там еще делают в это время суток.

Устало провожу по векам. Стираю на хрен и тени и подводку для глаз. Ругаюсь сквозь зубы.

– В другой раз. То есть, наверное, лучше не надо.

Пытаюсь улыбнуться. Он пытается улыбнуться мне в ответ.

Попытки жалкие. И неудачные. Мы больше скалимся друг другу. При этом сохраняя видимость дружелюбия. Как приличные люди. Как цивилизованные люди.

Мой взгляд упирается ему в грудь. И там остается. Пожимаю плечами, вроде как извиняюсь за все, хотя на самом деле никаких угрызений совести не чувствую. И ухожу.

***

Нас двое. За окном все тот же мир. Жизнь. Суета. Ничего нового. Между нами тишина без слов. Обнимаю ее, и она устраивает свою голову у меня на плече и тихо дышит. Молчит. Чувствую, как бьется ее сердце. Как пахнут мятным шампунем ее волосы.

– Злишься на меня? – прислоняюсь спиной к стене и скидываю туфли.

Ответа нет. А я не знаю, какой именно мне бы хотелось услышать.

Чтобы больше к этому не возвращаться, чтобы больше не размышлять на тему «А может, мне надо…». «Может» – это слишком расплывчатое понятие.

А также чтобы не передумать и не оставить для себя места для маневра, я говорю:

– Помнишь, ты хотела, чтобы я забрала тебя с собой?