Книга Кая. Полукровка, страница 96 – Анна Бегун

– Видишь ли, – ответил за него Нэрд. – Нам-то грозит просто ссылка. Да, мы будем навсегда лишены лучей Глада, но по крайней мере, наша свобода останется при нас. А вот взятый в плен человек...

– Что? – нетерпеливо перебила я.

– А вот человеки идут в рабство.

Мысли неслись с такой скоростью, что не все из них я успевала думать. Значит, они все – гладиры? Но выглядят, как люди? Та самая иллюзия, о которой упоминал Нэрд? Их поймали, чтобы предать политическому суду? Людей забирают в рабство? Может, мама так и пропала?!

– Значит, вы все – гладиры? – спросила я, стараясь не слишком пялиться на них. Но никто не придал моему вопросу большого значения. Они просто дружно кивнули. – Но что вы здесь делаете? Разве между нашими государствами не стоит непроходимый Суровый Лес?

– Каечка, – улыбнулся третий, – ну с чего ты взяла, что он непроходимый?

– Л-ладно, допустим. Но как же вечная вражда и лютая ненависть?

Все расхохотались. Даже Лина не сдержала широкой улыбки.

– У кого к кому, интересно мне знать?

– У людей к гладирам, а у гладиров к людям!

– Тогда уж не людям, а человекам, – подняв указательный палец поправил меня Нэрд. – Мы все – люди, но вы – человеки, а мы – гладиры. А по существу вопроса... Где же тогда твоя ненависть к нам?

Я сконфуженно замолчала. И правда, никакой ненависти не было и в помине. Ни раздражения, ни неприязни. Мысли о гладирах вызывали воспоминания о бессчётных женских романах, где возлюбленным обязательно оказывался молодой, красивый и таинственный иностранец, или о приключенческих романах про путешествия, в которых так или иначе случайно появлялись остроухие длинноногие чудики, способные читать мысли.

– А вы правда умеете читать мысли?

– Умеем. Но делать этого у нас не принято. Это всё равно что без спросу вторгаться в чужой дом.

– Круто, – выдохнула я, представив себе такие возможности. – А что ещё вы умеете?

– Какая любознательная девочка, – улыбнулся в усы Нэрд. – Ещё мы можем заставлять людей принимать определённое решение. Причём так, чтобы человек думал, что сам пришёл к своим выводам. Можем изменять эмоции. Успокаивать, взывать к злости или к отчаянию. Можем узнать, кто говорит правду, а кто лжёт. Весьма полезные умения для тех, кто не брезгует слыть подлецом. Брак, ослабь-ка малому пояс и поработай с точками Вайя.

– Кошмар, – поразилась я. – Как же вы живёте с такими возможностями? Если все со всеми будут так обходиться.

– Это незаконно, – подала голос Лина. – У нас запрещено воздействовать на людей, если нет специального разрешения.

– Кроме того, – добавил Ранд, – мы умеем и защищаться. Хочешь, научу? У тебя, кажется, отличные способности.

Я смущённо улыбнулась:

– Какие у меня могут быть способности? Я же просто человек.

– Человеки тоже обладают ментальностью, – Нэрд положил руку мне на плечо. – Просто они не так сильны, как у нас. Это словно талант. Некоторые рождаются высокими. Некоторые – с длинными музыкальными пальцами. Кто-то с голосом, как у птицы. А кто-то – с ярко выраженной ментальностью, как ты. Смотри. Тебе необходимо выстроить стену...

– О, смотрите, – перебил его Брак. – Я тут кое-что интересное нашёл. Светляк зума! Сто лет таких не видел, ностальги-ия-я!

Я оторвала взгляд от глаз Нэрда и посмотрела на небольшой предмет в руках мужчины. На короткой цепочке качалась крошечная баночка с сидящим внутри светлячком.

– Зума! – Нэрд с восхищённым взглядом принял из рук товарища находку и рассмотрел светлячка на свет. – Редкие зверушки. Ручные жучки из Садов Торуса. Ты когда-нибудь видела такое, Кая? Им можно управлять, кстати, тоже с помощью ментальности. Если б я знал его имя, то мог бы заставить светиться.

И тут я вспомнила. Точно такая же баночка была у Оле той ночью, когда мы бежали из деревни. Точно такой же светлячок. И звали его...

– Попробуйте Зол, – выдавила я, страшась собственной догадки.

В следующее мгновение жучок расправил крылышки и засветился.

Нэрд долго объяснял мне принцип работы иллюзии. Это не магия в привычном мне понимании, не временное изменение тела, как я думала, впервые увидев биолога, назвавшего себя Умой, а всего лишь тонкое воздействие на сознание окружающих людей. Ты не становишься иным – а заставляешь окружающих думать, что они видят нечто, чего нет. А остальное наше умное сознание дорисовывает уже само. Например, легко прикинуться больным: заставляешь окружающих видеть в тебе больного, – и они начинают замечать землистый цвет лица, мешки под глазами, и даже уверены в том, что ты похрипываешь. Остаётся только двигаться так, словно ты слаб, и покашливать не забывать.

Таким образом гладиры и растворяются среди людей: делают приплюснутые, как у рептилий, глаза человеческими, ушки соответствующими, сглаживают формы тела, придают волосам более привычный нашему глазу оттенок.

– Скажите, – задала я особенно взволновавший меня вопрос. – А можно притвориться... ну... человеком противоположного пола.

– Отчего ж нет, – пожал плечами старший из гладиров.

– А голос? Разве можно изменить голос?

– Да и не нужно. Если человек под внушением, что ты – мужчина, он сам себя обманет и услышит твой голос, как мужской.

Кажется, у меня тихонько поехала крыша. Этого просто не может быть.

– Но во сне? Во сне ведь не получится продолжать воздействие?

– Кажется, ты не совсем понимаешь принципы работы ментальности, – усмехнулся Ранд, который закончил с массажем пострадавшего и с ногами забрался на импровизированную постель. – Ты же вон построила стену – и она стоит, верно? Ну, посмотри, стоит же?

Я обратила свой внутренний взор туда, где стояла крепкая и высокая крепость, только что выстроенная с помощью указаний старшего из гладиров. Кивнула.

– Ну вот! Так же и с иллюзией. Её достаточно построить единожды, а дальше подсознание будет поддерживать его самостоятельно.

– Иллюзия спадает только если ты в очень глубоком забытьи, – медленно проговорил Нэрд.

– Или очень сильно напился, – добавил со смешком Ранд. – Я вам не рассказывал? Решили, значит, девчонки из Высшей Школы устроить девичник. И стало мне интересно...

– Ты что, в юбку влез? – прыснул Брак. Ранд скривился в ответ:

– Ещё скажи, тебе самому не интересно, что они там делают, когда запрутся и хихикают.

– Интересно, но не такой же ценой!..

Я не слушала. Тупо смотрела на Уму, заново изучая каждую чёрточку его лица, и только теперь осознала, почему в начале он показался мне таким родным. Теперь, когда стало понятно, куда смотреть, я совершенно отчётливо видела в нём Олешу. Словно сняла с головы вуаль, которая всё это время мешала хорошенько рассмотреть подругу, а теперь – вот она, передо мной, во всей своей красе.