Онлайн книга «Правление волков»
Йоран, напротив, казался почти счастливым, и лицо его было безмятежным, словно он впервые обрел подобие мира в душе. Он был первым, кто осмелился высказаться в поддержку Зои и идей мира. Смогли бы остальные решиться стать первыми? Или на это был способен только мальчик, переполненный сожалениями, отчаянно жаждущий все исправить, пожертвовать собой в качестве искупления перед святыми? Если бы Нина отомстила, забрав жизнь Йорана, если бы Ханне не удалось ее тогда остановить, что бы случилось сегодня в Ос Керво? Еще большие сомнения вызывали эмоции, которые исходили от принца Расмуса. Он продолжал поглядывать на нее с выражением, которое легко можно было принять за искреннюю заботу. Она не могла перестать изучать его профиль, цвет его глаз – были ли различия, замеченные ей, реальными или воображаемыми? Казалось, будто голова вот-вот взорвется. Они высадились на один из причалов, и принц в сопровождении Йорана направился в командный центр. – Идем, – позвал он Нину. – Я хотел бы поговорить, ваше высочество, – вмешался Брум, едва сдерживая гнев. – Тогда можете тоже к нам присоединиться. Командный центр ничем не отличался от остальных помещений «Левиафана» – сплошь армейская практичность, карты и военное снаряжение. Ящики со снаряжением стояли ровными рядами, карты и графики приливов висели на одной стенке шатра, хотя все остальные стенки не были заняты. – Вы уверены, что не хотите отдохнуть, ваше высочество? – спросил Брум, намереваясь напомнить всем о болезненности принца. – Думаю, нет. Я себя вполне хорошо чувствую. – Конечно, вы же не участвовали в сражении сегодня. – Нет, не участвовал. В своей жизни я нередко пропускал не только сражения, но даже охоту или прогулки. И знаю, что из-за этого вы считаете меня ничтожеством. – Я никогда не говорил… – Вы сказали достаточно. Вы называли меня слабаком и щенком. Брум изобразил возмущение. – Никогда. Я… – Вспоминайте, – мягко сказал принц, и Нина снова поймала себя на том, что тянется вперед, прислушиваясь. Его голос звучал грубо, непривычно. Так, словно голосовые связки пришлось спешно изменять. – Вспомните о том, что люди, которых вы когда-то называли верными, больше не хотят служить вам. Вашего друга Редвина нашли мертвым в разрушенной восточной башне. В вашем отряде дрюскелей полный разброд. Думаете, сейчас подходящее время подвергать сомнению вашу честность? Но Брум не стушевался. – Я всегда с честью служил Фьерде. – Слишком долго вы служили Фьерде. Брум рассмеялся. – Понятно. Вы думаете, что равкианцы будут соблюдать мирный договор, ваше высочество? – Да, – подтвердил принц Расмус. – А если бы даже и не думал, вас это больше беспокоить не должно. – Но ваше здоровье… – Мое здоровье никогда еще не было в таком отличном состоянии. Нина замялась, а затем сказала: – Все эти сегодняшние разговоры о яде. Повисло настороженное молчание. – Да, – задумчиво произнес Расмус. – Любопытно. С самого детства меня охраняли дрюскели. Теперь Брум казался по-настоящему напуганным. Насколько было известно Нине, к яду он никогда не прибегал. Рассчитывал, что слабое здоровье принца сделает всю работу за него. Но смог бы он это доказать? – Если у вас есть доказательства такой гнусной измены, – заявил Брум, – я требую, чтобы они были предоставлены. Я не позволю порочить свою честь. – Я знаю, что сегодня у вас случилась трагедия, – сказал принц. – Ужасная потеря. И вам потребуется отдых и время на размышления. Возможно, на Кенст Хьерте. – Это ссылка, – сказал Брум тихим, решительным голосом. – Вы не можете всерьез… – «Не можете» – выражение, незнакомое принцам. – Ваше высочество, – предпринял еще одну попытку Брум, добавив в голос теплоты. – Это недоразумение и ничего более. Принц подал знак своей охране. – Отведите его в каюту и приставьте стражу. Но будьте с ним помягче. Он… он всего лишь тот, кого сделала из него эта страна. Но не успела охрана схватить Брума, у того в руках оказался пистолет, и он наставил его на наследного принца. – Нет! – вскрикнула Нина. – Strymacht Fjerda! – выкрикнул Брум. Выстрелы – один, два, три – разорвали тишину. Бруму так и не удалось нажать на курок. Он лежал на полу, истекая кровью. Йоран убрал в кобуру пистолет. Он выстрелил в Брума трижды – один раз в ногу и два – в руку. Принц двинулся было к раненому, но Нина ухватила его за локоть. – Не нужно. С ним все будет хорошо. Она посмотрела в глаза Расмуса, уже не такие голубые, как прежде. – Приведите врача! – велел он, не отводя от нее глаз. – Этому бедолаге нужна помощь. Врачи и солдаты кинулись вперед. – Надо было оставить его умирать, – сказал кто-то из них, плюнув на пол рядом с Брумом. – Он пытался убить вас, ваше высочество. – У меня нет сомнений в том, что он собирался направить оружие на себя. Ведь сегодня он лишился единственной дочери. – Расмус помолчал. – Мила, вы хорошо ее знали. Вы же были ее ближайшей подругой, правда? – Я любила ее, – сказала Нина, чувствуя, как упрямая, нелепая надежда когтями впивается в сердце. – И все еще люблю. Брума забрали в лазарет, чтобы обработать раны. Он должен был вскоре поправиться, хотя этот процесс безусловно пошел бы быстрее при помощи гриша. Ильва настояла на том, чтобы остаться с ним. Нине хотелось как-то ее утешить, но она не могла подобрать подходящих слов. Они погрузились на королевский дирижабль в молчании. Уже пошли разговоры о намечающейся встрече принца с родителями по вопросу мирного договора и о том, долго ли продлится мир, но все, чего хотелось Нине, это поговорить с принцем наедине. Они вошли в королевскую каюту, изящно отделанную золотистым деревом и мягким белым шелком. В иллюминаторах заходящее солнце раскрашивало облака золотистым и бледно-розовым, обводя голубым по краям. – Оставь нас, Йоран, – велел принц. Йоран замер в дверях, сначала посмотрев в глаза принцу, а потом Нине. – Все, что потребуется вашему высочеству. Только прикажите. – Он произнес эти слова, как клятву. – Я прослежу, чтобы вас не беспокоили. И он с поклоном удалился, закрыв за собой дверь. Теперь у их разговора не было свидетелей, лишь небо в облаках за стеклом иллюминатора. Свет потоком меда растекался по каюте, освещая лицо принца. Он смотрел на нее с выражением, которое она никогда прежде не видела на его надменном лице. В нем угадывался страх, и это заставило ее надежду вспыхнуть с новой силой. |