Онлайн книга «Мини-модель»
|
Сенька тоже проникся уважением к мастеру. – Приветствую. – Ямагучи слегка кивнул, даже не посмотрев на них, и пугающе размял длинные хрусткие пальцы. При этом он пристально взирал на пустую стену и, кажется, видел там что-то свое. – Кто модель? – Мальчик, – подсказал Антон и подтолкнул вперед Сеньку. – Мальчик, – повторил Ямагучи и, соорудив из длинных суставчатых пальцев подобие рамки, покрутил ее в воздухе с видом на пустую стену. – Хорошо. Вперед! – Сними уличную обувь, пройди на бумагу и там переобуйся в сменку, – расшифровал приказ мастера его помощник. Сенька послушно разулся, с чистыми туфлями в руках протопал в угол, там обулся и замер, жмурясь в слепящем свете. – Как есть или красиво? – отрывисто спросил Ямагучи, переместившись к камере и посмотрев на Сеньку в видоискатель. – Будем снимать мальчика в натуральном виде или постараемся, чтобы он выглядел получше? – перевел Антон. – Хотелось бы, конечно, получше. – Натка заволновалась. – Но мне сказали, что для кастинга не годятся приукрашенные фото… – Так что, пусть бликует? – фыркнул из-за камеры Ямагучи. – Немного пудры не помешает, – успокоил Натку Антон и покричал: – Танечка! Ты нам нужна! В лабиринте снова хлопнуло, топнуло, дунуло, и к солнечному острову вынесло брюнетку в сером хлопковом халате. Натка засмотрелась на ее лицо, будто вылепленное из тонального крема – поразительно гладкое и безупречно ровного цвета, как тщательно загрунтованный холст. Со сложным макияжем, убедительно имитирующим полное отсутствие такового, – настоящий шедевр визажа! – Вижу, вижу, – пропела Танечка и, не дожидаясь распоряжений, проследовала к замершему, как суслик, Сеньке с открытой палеткой. Он зажмурился, а Танечка пару минут деловито возюкала по его физиономии то пуховкой, то кисточкой. – Достаточно, – сказал Ямагучи. – Начнем с портрета. Мальчик, фас! – Что? Надо сыграть собаку? – не понял Сенька. – Какую собаку? – тоже озадачился мастер. – Кусачую? – Зачем? Непонимание росло и ширилось. – Незачем! – Натка поспешила вмешаться, пока никто никого не покусал. – Сеня, фас – это не про какую-то собаку, а про твое лицо. Смотри прямо в камеру. И зубы спрячь. – Не усмехайся, не хмурься, вообще не гримасничай, – подключился помощник мастера Антон. – Смотри прямо, изображай спокойствие. – О, это он может, – пробормотала Натка и огляделась – нет ли где свободного стульчика? Она высмотрела большой деревянный ящик и села на него, терпеливо выжидая, пока вдохновленный Сенька продемонстрирует доступную ему гамму возможных оттенков спокойствия – от буддистского до карлсоновского. На всю богатую палитру модели собственного спокойствия фотографа не хватило. Ямагучи сдался уже на третьем варианте («нордическое невозмутимое»), после чего распорядился перейти к полуулыбке. Натка устроилась на своем ящике поудобнее. Полуулыбку в фас и ее же вполоборота искали долго и мучительно. Ямагучи начал нервничать, Антон – посматривать на часы. Танечка с палеткой еще дважды подходила к Сеньке, чтобы его лицо не блестело. Потом обнаружилось, что поиски правильного спокойствия и идеальной улыбки велись моделью слишком добросовестно и избыточно энергично, так что даже помялась отутюженная дома рубашка. – Упорядочим или пусть будет как коровой пожеванный? – спросил, отлипнув от видоискателя, Ямагучи, и по его тону чувствовалось, что он предпочел бы второй вариант, лишь бы поскорее закончить. – Упорядочим, – твердо сказала Натка. Она уже восемь лет это делала – упорядочивала хаос по имени Сенька, – так не сдаваться же сейчас в такой момент! Антон повысил голос: – Ирочка! Из фанерного лабиринта с топотом и попутным ветром явилась еще одна девушка – как оказалось, костюмерша. Белую рубашку с Сеньки сняли и выдали взамен подходящую по размеру бежевую. Поснимали в ней. Потом вернули белую, заново отглаженную Ирочкой, и запечатлели в ней тоже. Услужливая костюмерша сказала, что имеются еще подходящие по размеру сорочки голубого, серого и черного цветов, а также одна «очень клевая в горошек», но Ямагучи рявкнул: – Убер-р-ри свой гор-р-рошек! – и его ранее томный голос уже заметно сбивался в рычание. До ростового фото добрались с существенным отклонением от графика, Антону пришлось уйти встречать следующих клиентов, и Ямагучи, оставшись без помощника-переводчика, сильно нервничал. Натка взирала на него со смесью сочувствия и злорадства. Мастер он, говорите? Ну, значит, есть ему еще куда расти. С такой моделью, как Арсений Кузнецов, не каждый мастер справится! В итоге со съемкой провозились не час, как планировалось, а почти два. В пятнадцать тысяч тоже, увы, не уложились: пришлось доплатить и за избыточное количество дублей, и за дополнительное время, и за гримершу с костюмершей. – В пиццерию не пойдем, да? – Сенька без объяснений понял Наткино настроение, увидев, как яростно она запихивает в сумочку похудевший кошелек. – Ну и ладно, пицца вредная, а нам, артистам, надо беречь фигуру. Натке очень хотелось добавить, что неплохо было бы также беречь нервы и деньги, но она удержалась. Никто ведь ее на веревке в эту студию не тянул. Сама пришла, ведомая благородным порывом помочь сыну сделать блестящую артистическую карьеру. Вот и нечего теперь малодушно жаловаться. Кузнецовы не сдаются! От предложения напечатать фотографии для портфолио Натка отказалась – и из экономии, и чтобы не приезжать в студию еще раз за конвертом со снимками. И выбранные фото, и сделанный в процессе съемок видеоролик ей прислали на электронную почту. Увидев готовые работы, Натка расстроилась: фотографии были никакие. Вообще без настроения, как будто снимали не живого мальчика, а куклу. – А я тебе говорила, Сенькину индивидуальность разве что видео передаст, – напомнила студентка-артистка Маруся, которой Натка позвонила, чтобы пожаловаться на бестолковую фотосессию. – И фотосессия не бестолковая, а обычная, без излишеств. – Да я такие снимки на фоне стены могла сделать дома смартфоном. – Натка вспомнила свое главное огорчение: – Бесплатно, а не за этакие деньжищи! – Домашние фото для актерской базы не подойдут, все-таки профессиональная аппаратура и студийный свет – это важно, – не согласилась Маруся. – Ты не расстраивайся, что фотографии не художественные, они и не должны быть такими. Художественная съемка допускает сильную ретушь, цветокоррекцию, эффекты всякие, а они могут все изменить до неузнаваемости – кастинг-агенту это вовсе не нужно. Ему важно, чтобы на пробы пришел именно тот человек, которого он выбрал по фото, понимаешь? |