Книга Драмы больше нет, страница 68 – Екатерина Риз

– Хотя бы тем, что он журналист. Вот что ему надо?

– А ты не думал, что ему нужна я?

– Думал, – язвительным тоном проговорил Роман Юрьевич. – Много, знаешь ли, думал. Но я за ним сегодня наблюдал. По-моему, этим вечером он тобой не слишком интересовался.

– Это по-твоему, Рома.

– Или тебя это просто устраивает.

– Думай, что хочешь.

Я дошла до двери своей комнаты, взялась за ручку, Федотов, по всей видимости, понял, какой маневр я собираюсь совершить, схватил меня за руку и развернул к себе лицом.

– О чем мама с тобой говорила?

Я могла бы не отвечать. Наверное, могла бы. Но Рома настойчиво смотрел мне в глаза, и я понимала, что для него это важно.

– Ты же знаешь, о чем. О тебе.

– И что ты ей сказала?

– Что устала, и пытаюсь жить дальше. Что имею на это право. Она со мной согласилась.

Федотов упирался рукой в стену рядом с моим плечом, мрачнел на глазах. Скрипуче проговорил:

– Понятно.

Я аккуратно, но настойчиво его руку от своего плеча отвела.

– Отправляйся исполнять свой долг, Рома. Тебя все ждут.

Он поморщился.

– Да не нужен я никому.

– Только не вздумай давить мне на жалость, – предупредила я его. – Ничего у тебя не выйдет.

– Почему? Потому что тебе меня не жалко?

Я ненавидела, когда он говорил со мной подобным образом, подобным тоном. Смотрел пронзительным взглядом, понижал голос до волнительной хрипоты и принимал при этом очень печальный вид. Моё дурацкое сердце такого испытания не выдерживало, почти никогда. Вот и сейчас я заволновалось, сердце предательски сжалось, и мне, вопреки разуму, захотелось поднять руку, коснуться Ромкиных волос, а затем прижать его голову к своему плечу. Он всегда так делал, когда хотел, чтобы я его пожалела. Прижимался ко мне, как мальчишка.

– Ты только что сам сказал, что между нами всё кончено. И ты, якобы, с этим смирился.

Федотов разглядывал меня, затем вздохнул.

– Ты же знаешь, что я никогда не смирюсь. Ты моя женщина. И что бы ни происходило, это не изменится.

Я уперлась рукой в его грудь, попыталась его от себя отодвинуть. Попросила:

– Иди. Иди к родителям.

– Я увезу их в Палашкино.

– Хорошая идея, – согласилась я.

– Почему бы тебе завтра не приехать? Составишь маме компанию.

Я смотрела Федотову в глаза.

– Ты понимаешь, что делаешь?

– А что я делаю?

– Ты вмешиваешь в этот обман и своих родителей. Теперь уже целенаправленно. Ради того, чтобы надавить на меня. Рома, остановись.

Он тут же недовольно нахмурился, выдохнул в раздражении, и, кажется, собирался начать со мной спорить. Я поторопилась толкнуть дверь спальни за своей спиной, отступила в комнату. А Роману Юрьевичу настойчиво повторила:

– Уходи. – И, наконец, набралась смелости и закрыла дверь. И ключ в замке повернула. Конечно, это, наверное, было излишним, но я знала, что Федотов продолжает стоять под дверью. Не потому, что ждёт, что я передумаю, а для того, чтобы я прочувствовала его присутствие. Он, по привычке, давил на меня своим характером. Пытался показать, кто контролирует ситуацию.

Просьбу Альбины я выполнила. И на следующий день мы с Любовью Антоновной отправились гулять по городу, а заодно купить подарки близким и друзьям. Объехали несколько торговых центров, обошли огромное множество магазинов, посидели в кафе, ужасно устали, но время провели отлично. С Любовью Антоновной мне было легко общаться. Особенно когда рядом не было чужих глаз и ушей. Мы говорили обо всем, практически без обиняков, я могла ей признаться даже в том, в чем не могла признаться маме. Перед мамой почему-то становилось неловко, а вот Любовь Антоновна отлично знала своего старшего сына, и готова была выслушать и дать хороший совет. Правда, в данной ситуации давать советы, наверное, уже было бессмысленно. Я настойчиво придерживалась того, что с Ромой мы никаких отношений поддерживать в будущем не будем.

– Я не умею с ним общаться, – честно призналась я Любовь Антоновне. – Поэтому свожу наше общение к минимуму. Я понимаю, что, наверное, обижаю вас этими словами…

– Не обижаешь, – вздохнула она. – И Роме жаловаться грех, он сам в своей жизни навел бардак.

Я моргнула, раз, другой.

– Он что, вам жаловался? – Любовь Антоновна, по всей видимости, поняла, что сказала лишнего, замолкла, не зная, что сказать, а у меня вырвался нервный смех. – Как замечательно. Он на меня жалуется!

– Настя, не реагируй так, – в конце концов, проговорила она. – Ну, подумай сама, кому ещё ему пожаловаться? Я его мать, мы не так часто видимся. Ему хочется выговориться.

– Он в депутаты метит, – не удержалась я от сарказма. – Вот выйдет на трибуну, и пусть жалуется!

Любовь Антоновна попыталась скрыть улыбку. Затем рукой махнула.

– Блажь это всё. Не нужен ему этот депутатский мандат, даже отец ему это сказал. Это всё от тоски.

– От тоски?

– Конечно, – уверенно кивнула она. – Подумай сама, как бы Рома не крутился, как бы не старался, все его старания никто, по сути, не ценит. Что есть у него жена, что нет. Семьи-то как таковой нет, поддержки нет. – Любовь Антоновна печально вздохнула. – Я ему об этом и сказала.

– Он сам в этом виноват, – буркнула я, отламывая ложечкой пирожное.

– А разве с этим кто-то спорит? Но вспомни, когда в его жизни была ты, полноценно была, он же был спокойнее, он был занят тобой. – Любовь Антоновна встретила мой взгляд, и вынужденно кивнула. – Конечно, он стремился вперед, но масштабные планы о покорении мира его не посещали. А желание заполучить депутатский мандат… я считаю, это всё от тоски.

– По мне?

– И по тебе тоже. А, вообще, по нормальному человеческому образу жизни. Я же не зря тебе сказала про ребенка. Роме, слава Богу, сорок лет. Ему семья нужна, а не политические игры. А мой сын заигрался, Настя.

Я таращилась в чашку с чаем. Затем отодвинула её от себя.

– Извините, Любовь Антоновна, но у меня больше нет сил объяснять ему это. И, в итоге, оставаться в дураках.

– Знаю. Знаю, что ты устала. И виноват во всём он. Это же, если вдуматься, попросту немыслимо, как они живут! Я имею в виду Рому и Альбину. Мы с отцом, конечно, не часто к ним приезжали, а уж тем более жили с ними под одной крышей, но мне, если честно, хватило и нескольких раз. Они даже не общаются, Настя. Только по делу. Они женаты столько лет… С одной стороны, много, а с другой стороны… Мы с Юрой женаты в четыре раза дольше. И то мы не спим по разным комнатам, не отмалчиваемся за столом, уткнувшись в телефоны. У нас дети, в конце концов. А у них всё напоказ. На обложке журнала она его любит, а дома они практически не пересекаются. Или ты думаешь, я не знаю, что Альбина попросила тебя сегодня провести со мной день?