Книга Клетка, страница 50 – Елена Рейвен

— Бл**ь! — выпускаю из пальцев гантель и кидаюсь к единственному любимому и совершенно неожиданному гостю.

Успеваю в тот момент, чтобы перехватить ещё один его удар, на этот раз об тумбочку в прихожей. Сил дотащить мужика до кровати, пока тот в отключке, у меня точно не хватит. Поэтому кое-как оттаскиваю его в сторону, морщась при виде крови, которая медленно стекает из раны чуть выше виска. Опускаю сначала на пол, а после быстро возвращаюсь в ванную, открываю свой шкафчик с "зеленкой" и сдергиваю с трубы полотенце, которое оказывается ещё влажным.

— Идиот! — сокрушаюсь, подкладывая полотенце ему под затылок, а после откручиваю крышку на “зеленке” и, окунув в неё ватную палочку, прижимаю к кровоточащей ране. Видимо, ему щипет, потому что мужчина сперва морщится, стараясь увернуться от моих манипуляций, а когда это не удается, открывает глаза. Я смотрю на него, он на меня. Секунда, удар сердца — и мы набрасываемся друг на друга, сминая губы, почти раня до крови. Жадность и голод, настоятельная потребность тела ощутить то незабываемое чувство. И любовь, которая сметает все границы и барьеры, что я возводила вокруг себя. Вот он, раненый, словно с этим ударом выплеснулась на него вся моя боль. Мужчина зарывается пальцами мне в волосы и переворачивает на спину, нависая сверху. Но в этот момент его снова накрывает, и Саша теряет сознание.

— Н-да, Василиса, неплохо ты его приложила, раньше бы так отстаивала свою честь. Саша! Очнись, блин! — сумасшедшее желание отпускает, когда доходит, что я только что едва не совершила. Плоть слаба, а разум в загуле.

Скидываю его с себя и очередной удар о пол сопровождается стоном мужчины, а после он снова приходит в себя.

— Вася…

— Какого хрена ты делаешь в моей квартире? — вместо приветствия произношу я и сажусь на полу. Просто картина маслом: шлюха и покалеченный вояка на полу в съемной квартире в жопе мира под названием “Выхино”. Было бы очень весело, если бы не было так грустно. — Что молчишь?

— Я ждал тебя, — просто отвечает мужчина, но попытка сесть у него проваливается, и он хватается за голову. — Твою ж мать… где это я так?

— О гантель в моей руке стукнулся.

— Ты меня приложила? — удивление в его голосе помимо воли вызывает у меня улыбку.

— Разве я не предупреждала тебя ещё очень давно, что могу за себя постоять?

— Но я не думал, что ты пустишь в ход спортинвентарь.

— Думаю, от ножа или сковородки тебе бы больше досталось, — помогаю мужчине сесть и вижу, кровь снова пошла. Оборачиваюсь и понимаю, что флакончик с “зеленкой” мы опрокинули. — Сиди здесь.

— Да я как-то никуда и не собирался, — он пытается хохмить, но нездоровая бледность на его лице выдает истинное положение вещей.

Поднимаюсь и снова тащу из ванной на этот раз перекись и йод. Раскладываю весь медпункт на тумбочке, а после снова подношу ватную палочку к кровоточащей ране.

— Так что ты делаешь в моей квартире, Ворошилов?

— Я ждал тебя, — отвечает Саша, хоть и морщится от жжения при обработке, но не дергается. Мои пальцы соскальзывают с виска на его щеку, и я вижу как мужчина прикрывает глаза. — Таня говорила, что ты уехала на неделю, вот я и приехал вчера сюда.

— Зачем? — мне сложно быть так близко от него и сопротивляться своим чувствам. Отпуск помог рассортировать мою жизнь на то, что важно и что не очень важно. И этот мужчина с пробитой головой оказался в первой колонке.

— Потому что я люблю тебя, — он смотрит на меня, а после притягивает к себе, как мне кажется, но вместо этого мужчина хрипит: — Помоги добраться до унитаза!

И я как могу, помогаю ему, но мы успеваем добраться только до раковины, как мужчину вырывает.

— Я должна вызвать скорую, Саша, у тебя явное сотрясение, — хмурюсь, наблюдая, как мужчина опирается на дрожащие руки.

— И скажешь, что сама меня огрела?

— Нет, конечно, я скажу что нашла тебя таким в коридоре.

— А ты умеешь искусно врать, — он смывает за собой и вытирает рот, а после медленно поворачивается ко мне. — Может, и не только в этом?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты же любишь меня? Я чувствую это, — он прислоняется к раковине, явно с трудом держа равновесие. — Скажи хотя бы сейчас правду.

— Это не меняет того факта, что ты спал с этой дешевкой.

— Но ты ведь тоже спала с этим кошельком на ножках. Кстати, я рад, что он не оказался моральным уродом и отпустил тебя домой, а не продал где-нибудь в рабство.

— По себе судишь, Мамба?

— Не будь ты девушкой, — его взгляд резко из туманного становится таким яростным, что я делаю шаг назад. — Я бы врезал тебе за подобные предположения.

— Достаточно просто ответить “нет”.

— Василиса, — он прикрывает на мгновение глаза, а после его снова вырывает.

— Так, всё, я зову врача, — оставляю его в ванной и выхожу, чтобы набрать сто двенадцать. Говорю, как и ему сказала: вернулась домой и нашла мужчину без сознания.

Скорая приезжает через двадцать минут, к этому моменту мне удается уложить Ворошилова на кровать, приготовив на всякий случай пластиковый таз из ванной. Рекомендации стандартные: покой, при головной боли анальгин или что-то подобное, и если спать не сможет, то снотворное.

— Ворошилов, похоже, ты решил меня измором взять, сначала лихорадка у тебя дома, теперь это здесь.

— Заметь, Васька, в этот раз не я сам себе врезал, как ты тут врачам заливала. Так что компенсация должна быть в двойном размере.

— Не выйдет у тебя, — накрываю его одеялом, наблюдая, как Саша прикрывает глаза. — Но сейчас спи. А я здесь посижу, только сумку распакую и хотя бы умоюсь с дороги.

— Ты очень красивая и загорелая, Лисенок, — бормочет мужчина, проваливаясь в сон. — И я люблю тебя, несмотря ни на что.

— Ага, — отзываюсь и, уже выйдя из комнаты, добавляю. — С любовью ты трахал Анжелику, и кто знает, кого ещё за это время.

Через десять минут возвращаюсь в спальню и начинаю доставать вещи из сумки, как слышу кашель, а после мужчина просыпается и его снова вырывает.

— Может, снова вызвать врача? Не нравится мне это.

— Да всё будет нормально. Думаешь, это первый раз, когда я по башке получал?

— Так вот почему ты такой?

— Какой? — он приоткрывает один глаз, снова опускаясь на подушки.

— Дурак, — отзываюсь и возвращаюсь к вещам.

— Дурак, возможно, но дурак, который любит тебя.

— Ворошилов, прекрати повторять одно и то же, словно хочешь заучить скороговорку.

— Но это правда, — он снова засыпает, а я же мою тазик, а затем сажусь на кровать и просто рассматриваю мужчину, который мне дороже всего. И я сама чуть голову не пробила ему. Осторожно укладываюсь рядом с ним на подушку, опуская ладонь на грудь мужчины, чтобы в случае чего помочь.