Книга Барбарелла, или Флорентийская история, страница 39 – Салма Кальк

Финал обычно зависел от кавалера, все выполняли его немного по-разному. Этот очень гармонично закрутил спираль, и привёл Элоизу точно в нужное место, чтобы можно было раскрыться и отступить. И финальный поклон — зрителям, затем партнёру. Точка.

— Благодарю вас, ваше высочество, — произнёс он, церемонно кланяясь уже не в фигуре танца, а просто ей.

— И я благодарна вам, маркиз, — Элоиза учтиво наклонила голову.

Он подал ей руку и повёл в ту сторону, где она видела Себастьена. По дороге она услышала что-то вроде «донна Эла отрывается».

— Вы неподражаемы, ваше высочество, — Себастьен тоже учтиво наклонил голову, но при том смеялся.

Элоиза сначала раскланялась с маркизом, потом повернулась к нему.

— Вы видели? Вам понравилось?

— Я видел, и мне понравилось. Вы правы, из ныне живущих никто не сможет составить вам пару в таком вот хитровыворотном танце. Как тут сказали? Донна Эла отрывается? Ну так продолжайте, сердце моё, до первого луча солнца ещё далеко. Но я узнал, вальсы ещё будут. Так вот — все они мои, ясно вам?

— Согласна, монсеньор, — и Элоиза опустила глаза, как добропорядочная допотопная дама.

Не забыв, впрочем, потрепетать ресницами аки Барбарелла.

* * *

После менуэта был объявлен контрданс «Морячка», его танцевали все, более того, гости из палаццо Эпинале тоже знали этот танец!

Октавио оживился, поискал взглядом Франческу. Она сначала сидела на стуле и отказывалась что-либо делать, только смотрела по сторонам во все глаза. Разглядывала платья, причёски, украшения. Её тоже разглядывали — второй такой дамы в этой бальной зале просто не было. Кьяра практически смешалась с местными, донна Эла сама как будто сошла с портрета. Джованнина летала по залу как на крыльях и болтала со всеми, как со старыми знакомыми. На Франческу поглядывали, но подходить не решались — он стоял или сидел рядом, разве что иногда отходил по приказу монсеньора к какой-нибудь картине, пока монсеньор вёл переговоры.

Но переговоры завершились, результат получен, можно выдохнуть. Но всё же не забывать смотреть по сторонам — такой приказ озвучил дон Лодовико, и это понятно — дом-то чужой, и эти местные вообще непонятные.

А Франческа смотрела по сторонам и даже улыбалась. Но сколько можно сидеть-то, всего один вальс и станцевали, и вообще это уже было давно.

— Франческа, мы же знаем «Морячку», пойдём танцевать!

— Ты думаешь? Это нормально? — встревожилась она.

— Нормально, — он поднялся сам и подал ей руку.

Колонна получилась длинная, её разбили на две, и они оказались второй парой в самом-самом начале. Отлично же, и схему проверить, как они тут танцуют, и первой парой походить!

Схема была в целом такая же, только вот шаги у всех оказались разными. Но траектории совпадали. Ничего, походим пешком. Из здешних те, кто во фраках, тоже пешком ходят.

Франческа немного оттаяла, пока они стояли в десерте — успокоилась, и когда стали первой парой, даже начала улыбаться. Вторыми у них оказались тот самый местный, который только что танцевал почти балет с донной Элой, и госпожа Гортензия — да-да, та госпожа Гортензия, к которой они обращались в парке. Интересно, нормально ли поблагодарить её за помощь?

Когда их пара прошла до самого хвоста и постояла в десерте ещё и там, танец закончился. Октавио не успел проводить Франческу на место, как их окружила небольшая толпа местных портретных дам. Что им всем нужно?

— Госпожа Франческа, ваше платье выше всяческих похвал! — сообщила дама в платье, немного похожем по очертаниям, но не обладавшем таким количеством разных пришитых во все возможные места штук. И у неё было просто платье, а у Франчески-то целая куча вещей!

— Благодарю вас, — кивнула Франческа.

— Знаете, у нас были похожие на вас гости, два года назад, — продолжала дама. — Но они не с улицы пришли, а вывелись из рисунков в кабинете Пьетро! Мы так и не поняли, кто их нарисовал и зачем, но они были такие забавные! Меня зовут Жерменой, и я художница. А вы?

— А я аналитик, — сообщила Франческа. — Скажите, ваше платье, оно ведь на каркасе?

— О, на совсем небольшом! Это не каркас, это просто небольшая подушка, не люблю, чтобы части одежды стесняли движение. Корсета вполне достаточно! Но ваш необыкновенный костюм, наверное, очень нелегко носить?

— Точно, — кивнула Франческа.

Она уже не затаивалась, дышала глубоко и не смущалась.

Социализация происходила успешно, можно было оглядеть зал — не происходит ли тем временем ещё чего-то интересного.

* * *

Не прошло и пяти минут, как вдруг откуда-то взялась помянутая Барбарелла. Она шла мимо очень целеустремлённо, вместе с корзинкой и гадом в ней, но увидела Элоизу и притормозила.

— Ваше высочество, — она вежливо наклонила голову.

Элоиза сочла это приглашением к разговору и ответно кивнула:

— Госпожа Бальди.

— Могу я ненадолго остаться с вами?

— Это вы меня спрашиваете? — удивилась Элоиза. — Я здесь никак не хозяйка, в отличие от вас. Хоть вы и не Донати, но ваше место в этом церемониале не под силу никому.

— О, благодарю, — кивнула Барбарелла и села, и поставила на колени свою корзинку.

— Скажите, вы в самом деле позировали для портрета с осьминогом? — почему-то именно этот вопрос занимал Элоизу сильнее всего.

— Нет, — улыбнулась Барбарелла. — Я предлагала отправиться в лагуну поздним вечером, к нам непременно бы кто-нибудь приплыл. Но господин художник видел осьминогов только в тарелке или на рыбном рынке, он не мог представить, как дама в расшитом жемчугом платье будет держать в руках подобное создание. И он просто придумал и нарисовал Магнуса. Он совсем не склизкий, и очень добрый. Если хотите, можете его потрогать.

Магнус был рыжевато-коричневый сверху и белый снизу, а глаза у него были янтарные. Он внимательно следил за Элоизой, а она подумала — где ещё доведётся потрогать такое диво? И легко коснулась пальцами кончика щупальца.

Судя по всему, Магнус был ещё и дружелюбным гадом, он осторожно обвил тем щупальцем палец Элоизы и, видимо, пробовал его на вкус — она ощутила присоски. На ощупь он был сухой и кожистый, ничуть не похожий на тех осьминогов, которые на рыбном рынке.

— Какие у вас красивые ногти, — говорила тем временем Барбарелла. — В наше время на ногтях не рисовали, только на холсте. И я не ожидала, что и вы, и все остальные, кто пришёл с вами, оденутся так… соответственно моменту. Сейчас далеко не все знают, что такое бальный наряд. А вы красивее всех. И монсеньор герцог. И если бы я могла просто попросить, чтобы меня доставили сюда, я бы это сделала. Но вы не слышали меня, пока… пока не оказались вместе с монсеньором герцогом.

— Так вы ещё и наблюдали за нами? — Элоиза была так удивлена, что не заметила, как щупальца из корзинки оплели остававшиеся доступными пальцы.