Книга Благословенный год. Улыбка судьбы, страница 75 – Мейв Бинчи

- Это принцип. Нельзя допускать, чтобы они делали все, что захотят. - Он замолчал. - Кэти?

- Что?

- Ты… э-э-э… ты…

Она посмотрела на него.

- Думаю ли я, что ты можешь послушать телефонные сообщения? Да, это отличная идея.

-      Ты хотела поговорить, - напомнил он.

- Мы поговорили.

-      Я могу сделать или сказать что-нибудь, чтобы тебе стало лучше?

- Нет, Нил.

- Я понимаю, я очень невнимательный, как в случае с отелем «Холлис».

-      Поверь, это неважно.

-      Я люблю тебя, - произнес он.

-      Возможно.

-      Нет, по-настоящему и сильно. И мы всегда были откровенны друг с другом.

- Да, - задумчиво проговорила она.

- И мне никто, кроме тебя, не нужен. Знаю, я обидел тебя сегодня и обижал в последние месяцы тем, что меня не было рядом. Но я принял решение.

- Какое?

- Я честно не понимал, как много значит для тебя ребенок. - Он подошел к ней и взял ее руки в свои. - Кэти, я хочу сказать это напрямую. Если ты захочешь, чтобы мы попытались снова, то я не возражаю.

Кэти не знала, что ответить.

Один из партнеров Мотти ходил на иглотерапию и словно заново родился; Кэти сообщила об этом Джун, надеясь, что это поможет ее мужу.

- Ничто не поможет Джимми, он в эти дни как с цепи сорвался, постоянно выясняет, во сколько закончилась работа, почему я так долго не возвращаюсь домой.

Кэти встала на сторону Джимми.

- Если честно, ты даешь ему причину ревновать, гуляя по клубам и вечеринкам.

- Я никогда не спала ни с кем другим, с тех пор как мы с ним поженились, но никто ему об этом не говорил. В итоге он считает меня черт знает кем.

Кэти удивилась. Неужели большинство людей ошибаются?

Она никогда не изменяла. А Нил? Пришедшие в голову мысли шокировали ее. Он мог быть в постели с рыжеволосой Сарой, например, мог говорить Саре те же самые слова, что говорил ей.

- Кэти! Ты положила семьдесят в эту коробку, а не шестьдесят.

Джун выхватила у нее коробку. Они выполняли рождественский заказ: плоские коробочки канапе. Шестьдесят штук в каждой.

- Все мечтаешь! - проворчала Джун.

- Ты права, - с трудом выдавила из себя Кэти. - Мы должны скоро закончить, у нас завтрак в «Павер Элевенс» в одиннадцать, помнишь?

- Хорошо, я потороплюсь, если ты соберешься с мыслями.

- Ладно, соберусь, если скажешь Джимми имя того иглотерапевта.

И они стали работать быстрее, смеясь и болтая, и вот коробки уже были наполнены, надписаны и убраны в глубь морозильника.

Кон и Люси поднялись к ним и уселись в проходной комнате. Перед ними на столе были пять кружек кофе и тарелка песочного печенья.

- Это просто военный совет. Мы с Кэти думаем, если честно, что это опасное предложение. Наша единственная надежда - работать не покладая рук весь этот месяц. Другого выхода нет, в январе не будет ни таких заказов, ни таких денег, так что наша единственная надежда заключена в следующих четырех неделях. Сейчас нам придется узнать, сколько дней и ночей мы можем работать, иначе выйдет, что возьмем больше, чем сможем вынести, и просто упадем в собственных глазах.

-      Я могу работать каждую ночь, кроме Рождества, - сообщил Кон.

-      Но, Кон, как же пивная? - возразил Том.

-      Я попросил передвинуть расписание. Мне это удобнее.

-      Ты уверен?

-      Кроме ночей, за исключением Рождества, большинство обеденного времени тоже.

-      Люси, ты отказываешься от университета?

-      Нет, но не так уж далеко до февраля, когда нам придется все же начать учиться.

-      Джун? - спросил Том.

-      Каждую ночь, включая рождественскую, - ответила она.

-      Но Джимми… - начала Кэти.

-      Он не приносит никаких денег и очень рад моему заработку.

- Кэти? - спросил Том.

- Каждую ночь, очевидно, и каждый день. Это наш последний рывок.

- А разве ты не хотела…

- Нет, - отрезала она.

- Праздники, выходные? - Он даже растерялся.

- Без них обойдемся. Я буду здесь сколько смогу.

- И я буду здесь все время, хотя будет трудно. Чего стоит только «Павер Элевенс».

Команда будет тут, каждый из них, каждую ночь. Они все собирались сделать это, все пятеро: хотели доказать, что «Скарлет-Физер» не погибла. Всем им придется ходить и искать заказы.

В этом был смысл рекламных проспектов; они собирались разложить их повсюду, в университете Люси, пивнушке Кона, съестной лавке «Хейвордса». Джеральдин и Шона собирались разносить их возле Гленстара, Лиззи будет оставлять их в домах, где убирается. Стелла и Шон все еще под впечатлением от своей замечательной свадьбы сделают им рекламу у себя. Том должен был идти в типографию как раз в это утро. Кэти собиралась сходить на рынок, чтобы узнать, может ли кто из лавочников разложить их листовки. Джеральдин висела на телефоне: восхищалась всеобщим энтузиазмом и собиралась звонить знакомому журналисту, чтобы попросить его упомянуть «Скарлет-Физер» в одной из своих рождественских колонок. Они договорились рассказать о состоянии дел друг другу вечером, перед тем как ложиться спать.

Дела шли средне. Когда Том пришел в типографию, работник вспомнил его:

- Вы часто приходили сюда в прошлом году, ведь это вы купили место Мартина Макгуайра?

- Вы правы, это действительно так. - Том был весьма удивлен.

- Ужасные дела творятся, ой ужасные!

- Я думаю, у него все хорошо. Кэти, моя сотрудница, встречала его в течение лета. Он собирался проведать нас, но в самый последний момент не смог.

- Я и не ожидал, что нога этого человека еще ступит туда после всего того, что тут произошло.

- Боюсь, что я не в курсе. А что, собственно, произошло? - произнес Том.

- Если вы не возражаете, я расскажу.

- Пожалуйста. - Том был мягок, но настойчив.

- Его сын Фрэнки приехал и повесился тут, прямо в этом помещении. Он не проработал тут более ни дня.

Кэти поехала на рынок; это был как раз тот момент, когда все покупали подарки на Рождество, поэтому пришлось продираться сквозь толпу. Но большинство киосков и лавочек не выглядели подходящим местом для размещения их рекламы. Возможно, тут были общественные доски для объявлений на углах домов. Она прошла весь рынок насквозь и в конце увидела магазинчик со всякими безделушками. Войдя, тут же наткнулась на замечательную чашу для пунша, на которой была выгравирована какая-то надпись.