Онлайн книга «Тайна Ночного дозора»
— Что это? — удивленно проговорил Старыгин. — Не может быть! — Что вас так удивило? — оказывается Катаржина появилась неслышно, подошла к нему и наклонилась над отсыревшим листком. — Посмотрите! Он записал на листе бумаги фразу с надгробия — Tempi i Omnium Pacis Abbas, что значит священник всемирного храма. Некоторые буквы отпечатались яснее, составив сокращенную надпись, загадочное слово Temonpab, или, из-за нечеткого написания, Temohpab. Когда же на обратной стороне листа проступили эти буквы, из них составилось совсем другое слово — Baphomet. — Бафомет! — удивленно прочел это слово Старыгин. — Так вот в чем смысл этой надгробной надписи! Понятно.., почитатели Бафомета и вправду считали его первосвященником единого всемирного храма… — Что вы такое говорите, пан! — подал голос Лойза, неслышно появившийся в дверях. — Не можно говорить такие слова в наших местах! Это не к добру! — О чем вы говорите? — Катаржина удивленно переводила взгляд с Лойзы на Старыгина. — Что это за такое слово, которое не нужно произносить в приличном доме? Какие почитатели? Какой всемирный храм? Я ничего не понимаю… — Бафомет — это одно из имен дьявола, — пояснил Старыгин. — Иначе его называют Черный Козел, или Козел Иуды. В средние века Бафомета иногда изображали в виде человеческого черепа или мертвой человеческой головы. Считалось, что этому идолу поклонялись рыцари Ордена тамплиеров, или храмовников, считая его источником могущества, плодородия и богатства. В 1307 году король Франции Филипп Красивый, которому не давали покоя несметные богатства храмовников, обвинил Орден тамплиеров в ереси, беспутстве и многих других грехах, а также, помимо всего прочего, в почитании Бафомета. Утверждали, что тамплиеры тайно поклоняются мертвой голове и смазывают ее жиром умерщвленных детей… — Господи! — вздохнула Катаржина. — Что за страшные сказки! Думаю, уж в наше-то время в такое никто не верит… — Прошу пана не повторять это слово! — настойчиво проговорил Лойза. — У нас на Чертовке многих женщин еще лет сто назад обвиняли в том, что они вступали в связь с ним.., с тем, чье имя нельзя произносить! — Извините меня, пан Лойза! — смущенно проговорил Старыгин и все же добавил вполголоса, повернувшись к Катаржине: — Кроме всего прочего, этим же словом.., называть которое я не стану из уважения к нашему хозяину, так вот этим же словом называли иногда пятнадцатый Мажорный Аркан Таро… — Тарок? — Лойза расслышал последнее слово и оживился. — Пан знает про Тарок? У нас в городе многие гадают по этим картам. То очень старые карты, и говорят, что они иногда оживают и ходят по улицам Праги. Пан наверняка слышал про Голема? — Конечно, слышал! — подтвердил Старыгин. — Так вот, старики говорили, — Лойза понизил голос и огляделся, как будто боялся, что его подслушают. — Старики говорили, что Голем это есть ожившая двенадцатая карта, Пагад! — Пагад? — переспросила Катаржина. — Еще одно таинственное слово! Что это значит? — Пагад — это человек — отражение, — ответил ей Старыгин. — Или человек с одной стороной… — Пан так много знает! — уважительно проговорил Лойза. Вдруг зазвонил телефон. Оказалось, старомодный черный аппарат стоял на столе, запрятанный под кипой старых газет. Хозяин торопливо снял трубку, выслушал сообщение и помрачнел. Коротко ответив, повернулся к гостям и сказал: — Должен покинуть вас! Случилось то, чего я боялся: возле устоев Манесова моста опрокинулась лодка с туристами. Все оттого, что вода в реке еще слишком высока! Я предупреждал, но разве кто слушает Лойзу? Их уже вытащили, но я должен заняться лодкой: то моя работа. Будьте как дома, а я приду через час. Он накинул темный непромокаемый плащ и удалился, громко хлопнув дверью. Едва стихли шаги хозяина, Катаржина повернулась к Дмитрию Алексеевичу и проговорила: — Что за знаки вы делали мне там, возле воды? И как вас угораздило свалиться в запруду? — Я не хотел говорить при нашем гостеприимном хозяине, но там, возле мельничного колеса, кто-то прятался, и этот человек ударил меня по голове, а потом столкнул в воду. Я точно помню, я получил удар до того, как упал, а вовсе не столкнулся с мельничным колесом, — он поморщился, потому что грубое одеяло нестерпимо кусало кожу. На лице Катаржины явственно отразились сомнения, однако вслух она ничего не сказала. Старыгин придвинулся ближе к огню и принялся рассматривать запись, скопированную с надгробия. В комнате наступила тишина. Это была напряженная, мучительная, настороженная тишина, которая в любую секунду, казалось, готова прерваться чем-то неожиданным и страшным. , И вдруг в этой тишине из соседней комнаты донесся странный зловещий скрип. — Что это? — испуганно вскрикнула Катаржина. Старыгин вскочил и бросился к двери, придерживая заменявшее ему одежду одеяло. Катаржина опасливо держалась позади него. Соседнее помещение оказалось огромной клетью, или попросту кладовой, где в прежние времена хранили предназначенное для помола зерно. Там было темно, пахло многолетней слежавшейся пылью и плесенью, на полу были грудой свалены пустые мешки. Когда глаза Старыгина привыкли к темноте, он разглядел в дальнем конце помещения темный неподвижный силуэт. — Кто здесь? — Старыгин шире открыл дверь, чтобы осветить эту странную фигуру. Незнакомец не шелохнулся и не издал в ответ ни звука. Что-то в нем было странное, противоестественное. В это время дрова в камине вспыхнули необыкновенно ярко, и их отсвет проник в темную кладовую, на мгновение озарив таящийся во тьме силуэт. Старыгин ахнул и попятился. То, что он принял за прячущегося в темноте человека, было… Собственно, это и был человек, только он был подвешен вниз головой к потолочным стропилам. Он висел, привязанный за одну ногу, вторая нога была нелепо подогнута к животу. Длинные густые волосы свисали до самого пола. От проникшего в кладовую дуновения воздуха, человек покачнулся, и снова Старыгин услышал тот самый зловещий скрип. — Господи! — прошептала Катаржина и, оттолкнув Старыгина, бросилась к повешенному. Дмитрий Алексеевич последовал за ней, преодолев охватившее его при виде страшного зрелища оцепенение. Но он не успел еще дойти до середины помещения, как Катаржина, повернувшись к нему, выкрикнула: — Он мертв! Пульса нет! Старыгин остановился, оперся о стену, чтобы сохранить равновесие, и случайно наткнулся на кнопку выключателя. Помещение озарилось тусклым желтоватым светом. И в этом свете представшая перед Старыгиным картина показалась особенно чудовищной. Подвешенный за одну ногу человек медленно покачивался, как туша в мясном магазине. Катаржина стояла в шаге от него, прижав руки к лицу, чтобы не видеть страшного зрелища. |