Книга Еще одна станция, страница 75 – Кейси Маккуистон

– Не отвечай, это ловушка, – кричит Уэс с дивана. – Он использует свои дьявольские силы.

– Я не читал ее, – говорит Нико. – Я просто увидел.

– В общем, – настаивает Огаст, – она придет в себя. И, хоть она и не разговаривает со мной, это не меняет того факта, что она застряла в туманном промежутке…

– Как и все мы, – добавляет Уэс, и Огаст бросает ему в лицо пачку стикеров.

– …и только мы можем это исправить. Поэтому я продолжу пытаться.

Нико бросает на нее загадочный взгляд, а потом сворачивается на диване, положив голову Уэсу на колени. Огаст коротко излагает Майле, что она выяснила на данный момент.

– Ты что-то упускаешь, – замечает Майла. – Просто быть рядом с «Кью», когда случилось отключение, – недостаточно для того, чтобы застрять. В поездах и на станциях во время скачка наверняка были тысячи людей, и никто из них не застрял. Есть еще какая-то переменная, которую ты не учитываешь.

Огаст прислоняется к холодильнику.

– Да… черт, да, ты права.

– Ты не разговаривала с Джейн? Не рассказывала, что узнала?

– Она сказала мне оставить ее в покое. Но мне… мне кажется, что если я поговорю с ней об этом, то она сможет вспомнить остальное.

Майла хлопает ее по плечу и поворачивается обратно к доске:

– Итак, когда у тебя отключение электричества и перебой связаны со скачком напряжения – в этом случае ударом молнии – на самом деле есть два скачка. Первый – тот, который перегружает ветку и заставляет погаснуть свет. И второй. – Она указывает маркером на Огаст. – Помнишь, в детстве, когда во время урагана электричество отключалось, а потом возвращалось, было полсекунды, когда свет загорался слишком ярко? Это второй скачок. Поэтому, если мы… как-то сможем это воспроизвести, у нас будет два шанса.

Огаст кивает. Они могут это сделать, – думает она.

– И как мы попадем на подстанцию?

Майла хмурится.

– Это я не знаю. Я могу поспрашивать и узнать, есть ли у кого-то, кто учился со мной на инженерной специальности, какие-то связи, но… я не знаю.

– Да, – говорит Огаст. Она уже продумывает запасные планы. Они знают кого-то со шпионскими навыками? Или того, кто был бы готов ради дела переспать с охранником?

– Но у тебя есть проблема поважнее, – говорит Майла. Огаст обратно переводит внимание на нее.

– Что?

– Если все это правда и событие связано с электричеством… когда в сентябре вырубят энергию, ты не просто не сможешь ее увидеть. Она может окончательно… исчезнуть.

– Что? – говорит Огаст. – Нет, этого не может… поезд и раньше ломался, когда она в нем была. С ней ничего не случалось.

– Да, поезд ломался, – говорит Майла. – Но на ветке энергия еще была. И может быть, все было нормально до тебя, когда она не оставалась в одном времени или месте так долго, чтобы заставать отключение энергии на путях для ремонта, но если мы правы по поводу того, какая сильная у вас связь, ты закрепила ее здесь и сейчас. Она не сможет этого избежать.

Перед ней разворачивается реальность: Джейн была бы в порядке, если бы не застряла здесь и сейчас. «Кью» наверняка обесточивался или отключался сотню раз, но Джейн всегда пропускала эти моменты – до Огаст. До того как Огаст влюбилась в нее, стала жадной до поцелуев и превратилась в якорь, который удерживает Джейн на месте.

И теперь, если она не справится, Джейн может навсегда исчезнуть. Ее не будет сейчас. Ее не будет потом. Ее не будет нигде.

Может быть, Джейн была права. Это и правда ее вина.

* * *

– Огаст, – кричит Майла через дверь спальни Огаст. – Огаст!

Она зарывается лицом в подушку и стонет. Сейчас семь утра, и она пришла домой с работы только четыре часа назад. Майла напрашивается на то, чтобы ее пырнули ножом.

Дверь распахивается, и там стоит Майла с дикими глазами, паяльником в одной руке и гирляндой в другой.

– Огаст, это нерв.

Огаст щурится сквозь упавшие на глаза волосы.

– Что?

– Моя скульптура, – говорит она. – Та, над которой я работаю уже целую вечность. Я… я неправильно на нее смотрела. Я думала, что должна делать что-то большое, но со всей этой ситуацией с Джейн – ответ оказался прямо передо мной: ветки, лампы, двигающиеся части – это нерв. Вот что я делаю! Электричество сердца! Вот как надо смотреть!

Огаст ложится на спину и таращится в потолок.

– Черт. Это… гениально.

– Вот именно! Поверить не могу, что раньше до этого не додумалась! Мне надо поблагодарить Джейн, когда я опять ее увижу, она…

Огаст, видимо, морщится, потому что Майла замолкает.

– Вот черт, – говорит Майла. – Ты до сих пор с ней не разговариваешь?

Огаст качает головой.

– Уже пять дней.

– Я думала, ты хотела вернуться к ней после трех.

Огаст переворачивается и обнимает подушку.

– Да, это было до того, как я узнала, что попытки спасти ее жизнь могут ее убить. Теперь мне кажется, что, возможно, она была права, когда просила меня оставить ее в покое.

Майла вздыхает, прислоняясь к дверному косяку.

– Слушай, помнишь, что мы сказали, когда ты только въехала и я заставила тебя послушать Joy Division? Мы со всем разберемся. У нас уже есть почти весь план.

– Мне кажется, что я знаю все, но это не так, – бормочет Огаст. – Возможно, я начала с отношений, уровень сложности которых для меня слишком большой.

– Ох, мы в режиме жалости к себе, – говорит Майла. – Я не могу тебе с этим помочь. Но удачи! Поговори с Джейн!

Майла оставляет Огаст в ее нестираных простынях, жалеющую себя и чувствующую вкус клубничного коктейля на языке.

Ее телефон вибрирует где-то в беспорядке ее кровати.

Наверно, это еще одно пассивно-агрессивное сообщение от мамы или Нико, спрашивающих из магазина в групповом чате про запасы риса в квартире. Она угрюмо выуживает телефон из-под задницы.

У нее перехватывает дыхание. Это Джейн.

Включи радио.

Она застает конец песни «Бич Бойз», угасающей в теплой тишине, пока утренние волны не занимает голос диджея.

– Это было «Я знаю, что есть ответ» из альбома «Звуки домашних животных», и вы слушаете «ВТКФ 90.9», ваше «универсальное окно» для нового, старого, любого, главное – хорошего, – говорит он. – Следующая песня – запрос от часто звонящей нам девушки с пристрастием к старенькому. И это миленько. Песня посвящается Огаст – Джейн просит прощения.

Начинается вступление, ударные, струнные, и Огаст сразу узнает мелодию. Первая песня, под которую они преследовали воспоминание, та, которую они включали во время ее неуклюжей попытки устроить первое свидание.