Книга Безономика. Как Аmazon меняет мировой бизнес. Правила игры Джеффа Безоса, страница 59 – Брайан Дюмейн

По мере того как Amazon вторгается в одну отрасль за другой и сосредотачивает в своих руках все больше мощи с помощью своего маховика ИИ, влияние компании на общество и экономику приобретает грандиозные масштабы.

Будучи самым богатым человеком в мире, Джефф Безос давно стал излюбленной мишенью политиков и прессы, но в 2018 г., сразу после выходных по случаю Дня труда ^[11], он вдруг подвергся такой резкой критике, с какой раньше не сталкивался. Предметом нападок стали условия и система оплаты труда в компании. Возможно, больше всего он был поражен тем, что самые злобные выпады исходили от левой части политического спектра, чего владелец либеральной газеты The Washington Post вряд ли мог ожидать. В последующие дни и недели Безос, движимый соревновательным духом, незамедлительно отреагировал серией мастерских пиар-ходов, которые не только смягчили ущерб, но и в какой-то степени обратили опасную ситуацию в его пользу — как он уже не раз поступал в своей карьере.

Первый «выстрел» был сделан сенатором Берни Сандерсом, демократическим социалистом из Вермонта, который назвал генерального директора Amazon ужасным работодателем. 5 сентября 2018 г. Сандерс представил законопроект под названием Stop BEZOS, что расшифровывается как Stop Bad Employers by Zeroing Out Subsidies («Остановить плохих работодателей, обнуляя субсидии»). Согласно законопроекту, крупные компании [333], такие как Amazon, должны возместить государству каждый доллар федеральной помощи, которую получают их работники, в том числе медицинские услуги в рамках программы Medicaid и талоны на питание.

Два дня спустя в СМИ появилась история о двух исследователях систем искусственного интеллекта, которые обнаружили патент Amazon на устройство, похожее на клетку и предназначенное для «безопасного перемещения рабочих по складу» [334]. Хотя клетки были предназначены для защиты работников, авторы написали разгромную статью, в которой дизайн устройства описывался как «чудовищная иллюстрация отчуждения рабочих, суровая реальность отношений между людьми и машинами». На следующей неделе сенатор от Массачусетса Элизабет Уоррен заявила, что Amazon стала слишком могущественной и пришла пора положить этому конец.

Безос наверняка был озадачен уровнем враждебности, потому что именно в этот период безработица в США была самой низкой с 1960-х гг., а фондовый индекс S&P 500 достиг исторических максимумов. Однако хороших новостей было явно недостаточно, чтобы американцы перестали беспокоиться насчет будущего — и своего, и своих детей. Опрос, проведенный в 2017 г. Американским институтом культуры и веры [335], показал, что четверо из десяти взрослых американцев предпочитают социализм капитализму. Молодое поколение, похоже, и вовсе было разочаровано нынешним положением дел. В 2016 г. Гарвардский университет провел исследование [336], в рамках которого опросил молодых людей в возрасте от 18 до 29 лет и выяснил, что 58% из них не поддерживают капитализм.

Причины этого недовольства были самыми разными — рост гиг-экономики, стагнация заработной платы, затяжные последствия финансового кризиса 2008 г. и надвигающаяся угроза тотальной автоматизации. Но, возможно, самой большой проблемой был стремительно растущий разрыв в уровне благосостояния американцев. В заявлении Сандерса, опубликованном примерно в то же время, когда он представил свой законопроект Stop BEZOS, говорилось: «Во времена запредельного неравенства в уровне доходов, когда три самых состоятельных человека в Америке владеют большим богатством, чем нижние 50% населения, и когда 52% всех новых доходов достаются одному проценту богатой верхушки, наш народ устал субсидировать мультимиллиардеров, владеющих крупнейшими и самыми прибыльными корпорациями в стране». Сандерс был прав. Имейте в виду, что на начало 2019 г. [337] состояние Джеффа Безоса, Билла Гейтса, Уоррена Баффетта и Марка Цукерберга в совокупности оценивалось в $357 млрд. Они могли выписать чек на $1000 каждому американскому мужчине, женщине и ребенку и при этом остались бы мультимиллиардерами.

О неравенстве доходов, о котором говорил Сандерс [338], шла речь и в резкой статье, опубликованной в 2018 г. в The New York Times. Карлин Смит, когда-то трудившаяся в торговом зале универмага Macy’s на территории торгового центра Landmark под Вашингтоном (округ Колумбия), теперь поселилась в этом магазине, ставшем приютом для бездомных. Госпожа Смит, которой на тот момент было 57 лет, поделилась своими ощущениями: «Очень странно переезжать в это здание, ведь раньше я здесь работала. Но надо как-то выживать». Для тех, кто не может себе позволить жить в городе, в бывшем Macy’s теперь установили 60 коек, обеспечили горячее питание и душ.

Безусловно, социальное неравенство — это не исключительно американская проблема. Согласно исследованию фонда Oxfam, в мире 2208 миллиардеров ежедневно становятся богаче на $2,5 млрд, в то время как состояние беднейшей половины человечества сокращается. Уровень благосостояния немногочисленной верхушки просто поражает: в 2018 г. совокупное состояние [339] 26 богатейших людей мира достигло $1,4 трлн, что равно общему состоянию 3,8 млрд беднейших жителей планеты. Этот дисбаланс усиливается и в Европе. Франция переживает протесты «желтых жилетов», а в Великобритании разрыв в уровне благосостояния был одним из катализаторов движения Brexit.

По мере дальнейшего роста Amazon, Alibaba, Alphabet и других крупных технологических компаний на вершине пирамиды будет накапливаться все больше богатства. Автоматизация на базе технологий ИИ, которую внедряют эти игроки, — будь то складские роботы, беспилотные автомобили или голосовой помощник Alexa, — сократит число рабочих мест для «синих воротничков». Вдобавок ко всему, в мире будет доминировать небольшое число компаний, умеющих управлять маховиком ИИ, а на долю их основателей и акционеров будет по-прежнему приходиться основная часть мирового благосостояния.

В 1960-е и 1970-е гг. компании стремились к более сбалансированному подходу, принимая во внимание потребности не только своих акционеров, но и сотрудников, и общества в целом. В 1980-е гг. появились корпоративные рейдеры, такие как Карл Икан, Виктор Познер и Ти Бун Пикенс, которые оказывали давление на советы директоров и менеджмент с тем, чтобы управление компаниями осуществлялось исключительно в интересах акционеров. С тех пор ведение бизнеса с целью максимизации прибыли для акционеров стало базовым правилом. В большинстве случаев руководители компаний сегодня делают все возможное — снижают расходы на НИОКР, увольняют сотрудников, урезают льготы, — чтобы получить квартальную прибыль, потому что, если они не добьются финансового результата, инвесторы-активисты найдут того, кто им его обеспечит.

К сожалению, фокус на увеличение акционерной стоимости будет только усиливаться, поскольку следующее поколение могущественных корпораций, подпитываемое большими данными и технологиями ИИ, еще сильнее стремится к доминированию. Да, интересы акционеров, безусловно, должны учитываться, но также следует принимать во внимание интересы работников и местных сообществ. Многие левые политики и интеллектуалы предлагают решение, которое легко озвучить, но трудно реализовать: компании должны больше платить своим сотрудникам, а правительствам следует приходить на выручку, когда бизнес не способен без экономического ущерба обеспечивать прожиточный минимум или создавать достаточное количество рабочих мест для удовлетворения потребностей общества.