Онлайн книга «Безжалостный»
|
– Я выпью виски. Взорвать что? – Не пень, будь уверен. – У нас нет пней. Только деревья. – Скажем, отель. Этажей в двадцать. – Это приносит удовлетворенность – взрывание отелей? – Потом испытываешь такое расслабление. – Тогда давай взорвем. – Мы однажды взорвали церковь. Навеяло грусть. – Я зол и испуган. Только грусти мне еще и не хватает. Я сел на стул, спиной к центральной стойке, маленькими глотками пил виски, наблюдал, как Пенни кружит по кухне. Виски помогло. Успокаивало и придавало сил. – Взрыв домов снимает стресс гораздо лучше печенья, – изрекла Пенни. – Плюс от взрывов не потолстеешь, да и диабета не будет. – Я думаю, может, мы допустили ошибку, не привлекая Майло. – Я уверен, взрывать дома ему бы понравилось. Как и любому ребенку. Но как это отразится на его личностном развитии? – На мне плохо не отразилось, так? – Да, конечно, ты – самая милая анормальная личность из всех мне знакомых. Но если печенье перестанет оказывать на тебя нужное действие… Гримбальд, ее отец, взрывал дома. Только в Лас-Вегасе превратил в груду бетона, железа и стекла четыре старых отеля, чтобы расчистить место для новых, бо́льших размером, более сверкающих. С пяти лет Пенни, тогда Брунхильда, ездила с ним (эти поездки прекратились только после замужества) и смотрела, как контролируемые подрывы стирали с поверхности земли огромные сооружения. На дивиди, который показывали нам ее родители, запечатлена маленькая девочка, хлопающая в ладоши от радости, смеющаяся, строящая рожицы камере, тогда как на заднем плане рушились отели, офисные здания, многоквартирные высотные дома и стадионы. Выглядела она на этих кадрах восхитительно. Гримбальд и Клотильда назвали этот дивиди «Воспоминания», а в качестве музыкального фона использовали песню Барбары Стрейзанд «Такими мы были» и мелодию Перри Комо «Магические мгновения». Дивиди этот мы смотрели у них каждое Рождество, и всякий раз глаза Гримбальда и Клотильды блестели от слез. – Я кое-что узнала о себе этой ночью, – поделилась со мной Пенни. – Хорошо. Значит, она не прошла зря. – Я и не догадывалась, что могу до такой степени разозлиться. Пенни бросила наполовину съеденное печенье в раковину. – Ну и ну, – я покачал головой. Лопаточкой она сдвинула печенье на сливное отверстие, включила холодную воду, нажала на кнопку запуска измельчителя отходов. Через несколько мгновений стальные лезвия раздробили печенье в крошку, но Пенни не спешила вновь нажимать на кнопку. Смотрела, как вода льется сквозь вращающуюся сталь. Я начал подозревать, что мысленно она пропускает через измельчитель Ширмана Ваксса. Заговорил где-то через минуту, возвысив голос, перекрывая шум льющейся воды, урчание электродвигателя, посвист вращающихся лезвий. – Ты начинаешь меня пугать. Пенни выключила воду и измельчитель. – Я сама себя боюсь. Как он мог видеть в темноте? – Может быть, очки ночного видения. В инфракрасном диапазоне. – Конечно, у всех есть под рукой пара таких очков. Как он смог взять под контроль нашу охранную систему? – Крошка, помнишь, как мы купили автомобиль со спутниковой навигационной системой? В первый день, услышав голос женщины, которая давала мне указания, я подумал, что она говорит со мной с орбиты. – Ладно, я обратилась не по адресу. Но ты – единственный, у кого я могу спросить. Прежде чем я открыл рот, чтобы ответить, Пенни прижала палец к губам, предупреждая, что мне лучше помолчать. Склонив голову, прислушалась к дому. Мне оставалось только гадать, что она услышала. А Пенни подошла ко мне, взяла мой стакан с виски, поставила на стойку. Вскинув брови, я безмолвно спросил: «Что такое?» Она схватила меня за руку, увела в кладовую для продуктов, закрыла дверь, перешла на шепот: – А если он может нас слышать? – Как он может нас слышать? – Может быть, поставил «жучки». – Как он мог это сделать? – Не знаю. Как он взял под контроль нашу охранную систему? – Давай полностью не впадать в паранойю. – Слишком поздно. Кабби, кто этот человек? Стандартному ответу онлайновой энциклопедии, который только вчера представлялся более чем полным («известный критик, лауреат нескольких литературных премий и автор трех невероятно популярных среди студентов учебников по писательскому мастерству, в какой-то степени погавка…»), теперь определенно многого не хватало. – После его вчерашней прогулки по нашему дому я сказала тебе, что все закончено, он с тобой рассчитался, – продолжила Пенни. – Получилось, что нет. И до сих пор не закончено. – Возможно, и закончено. – Даже у человека, который смотрел на город, наполовину уничтоженный Годзиллой, голос звучал бы более уверенно. – Чего он хочет от нас? Как ты думаешь? – Не знаю. Не могу понять, как работает его голова. В глазах Пенни, как и всегда, прекрасных, появился страх. – Он хочет нас уничтожить, Кабби. – Он не может нас уничтожить. – Почему нет? – спросила она. – Наши карьеры зависят от таланта и трудолюбия – не от мнения критика. – Карьеры? Я говорю не о карьерах. О нас. По какой-то причине (может быть, для того, чтобы не смотреть ей в глаза) я взял с полки банку с маринованной свеклой. – Хочешь поесть свеклы? – спросила Пенни. Я вернул банку на полку, а она добавила: – Кабби, он собирается нас убить. – Я ничего ему не сделал. Как и Майло. А ты его даже не видела. – У него есть какая-то причина. И мне без разницы, какова она. Я просто знаю, что он собирается сделать. Теперь я смотрел на банку со сладкой кукурузой, но брать в руки ее не стал. – Давай будем благоразумными. Если бы он хотел убить нас, то убил бы этой ночью. – Он – садист. Хочет помучить нас, запугать, полностью подавить нашу волю… а потом убить. Слова, которые сорвались с губ, удивили меня самого: – Я не притягиваю монстров. – Кабби? Что это значит? Я знал Пенни так хорошо, что уже по тону мог описать ее лицо: сдвинутые брови, сощуренные глаза, чуть приподнятый, словно ловящий запах нос, губы, приоткрытые в ожидании. Лицо всё тонко чувствующей женщины, которая почуяла момент откровения, возникший по ходу разговора. |