Книга Безжалостный, страница 68 – Дин Кунц

Используя триммер для подравнивая висков, начал срезать волосы надо лбом, на макушке, на затылке.

– Экстрим, – прокомментировал Майло, глядя, как мои вьющиеся локоны падают на пол.

– А если я скажу, что теперь твоя очередь?

– Тогда мне придется вырубить тебя.

– Полностью вырубить?

– Я бы не получил от этого удовольствия.

– Приятно это слышать.

– Но мужчина должен делать то, что должен делать мужчина, – добавил Майло.

Когда на голове осталась только короткая щетина, я переключился на обычную головку для бритья и скоренько ее убрал.

– Как я выгляжу? – спросил я.

– Гладким.

– Воспринимаю это как комплимент. Пошли.

Майло указал на волосы, которые лежали на полу, словно дохлые крысы.

– Разве мы не должны прибраться?

– Мы – беженцы в отчаянном положении. Живем по правилам, которые сами и устанавливаем.

– Клево.

На верхней лестничной площадке я поднял его на руки и велел закрыть глаза до дальнейшего указания. Спустился с ним в прихожую.

Пенни разложила вокруг трупов зеленые пластиковые мешки для мусора, чтобы больше не наступать в кровь. Такого не показывали в рекламных роликах, а зря: подчеркивалась многофункциональность товара, которая ограничивалась только воображением потребителя.

Свою добычу Пенни собрала в мешок из белого пластика, меньших размеров.

Я подумал о дружках Трея, собиравших сумочки и бумажники в сельском доме дяди Юэна двадцатью восемью годами раньше, и, будь у меня время, задумался бы над тем, как странно повторяются некоторые жизненные ситуации.

Увидев меня, Пенни поморщилась.

– Ох, нет. Где твои роскошные волосы?

– Ползают по полу в ванной. Как выяснилось, они могут жить собственной жизнью. Автомобильные ключи?

Она выудила их из белого пластикового мешка.

– Отвези нас к Лесси, пока я позвоню.

Выйдя из дома, я присмотрелся к темно-зеленому седану, на котором прибыли Ринк и Шукер.

– Выглядит как стандартный, выданный каким-нибудь федеральным ведомством.

В левом нижнем углу ветрового стекла мы увидели наклейку, квадрат со стороной в три дюйма. Приклеили ее изнутри, лицевой поверхностью наружу, чтобы полицейские сканеры могли считать с нее необходимую информацию. Вдоль нижнего торца, на манер штрих-кода, проставили номер наклейки и дату выдачи.

По центру наклейки белел круг, в котором располагался некий символ: три мускулистых красных руки расходились из центра, где соединялись плечами, в разные стороны, образуя подобие колеса; каждая рука согнута в локте, пальцы сжаты в кулак.

– Это же трискелион [34] , – пояснила Пенни. – Как я понимаю, три руки символизируют власть, красное говорит, что власть эта будет утверждаться силой, а колесо обещает непрерывное движение к намеченной цели.

– Так ты думаешь, что они не работают на Бюро добрых услуг.

– Боюсь, что нет.

Я усадил Майло на заднее сиденье, а сам сел рядом с Пенни, когда она уже завела двигатель.

– Нам придется бросить «Маунтинер». Помимо Лесси, какие вещи нам абсолютно необходимо взять с собой?

– Один чемодан, – ответила Пенни. – Я управлюсь за десять секунд.

– Майло? – спросил я.

– Чемодан со специальным оборудованием, который дал мне деда. Я еще не использовал большей части.

– А как насчет той «хлебницы», которую ты не дал мне нести в доме на полуострове?

– Да, конечно. Обязательно. Она совершенно необходима.

– Я говорил тебе, что ты можешь открыть глаза?

– Я предположил, что могу, как только мы вышли на крыльцо.

– Мой маленький Эйнштейн.

– «Странный маленький Эйнштейн», так он меня назвал, – вспомнил Майло. – Если он хочет узнать, кто из нас странный, ему достаточно взглянуть в зеркало.

Пока Пенни выезжала на шоссе, я набрал на одноразовом мобильнике номер одноразового мобильника Вивьен Норби, моля Бога, чтобы она откликнулась.

– Кабби? – ответила Вивьен, поскольку этот номер был только у меня.

– Вив, ты уж извини, но плохиши скоро доберутся до твоего «Маунтинера».

– У вас все в порядке? – озабоченно спросила она.

– Я теперь лысый, но в остальном у нас все хорошо.

– Помнишь, я говорила тебе, что-то здесь не так, про вонь, с которой мне уже приходилось сталкиваться?

– Да. Конечно. Я помню этот вонючий разговор.

– Что ж, все очень похоже на случившееся двадцатью пятью годами раньше. Уилфред работал тогда у шефа полиции, который забрал у него расследование одного убийства под надуманным предлогом.

Вивьен говорила про своего покойного мужа, бывшего морского десантника и детектива. Имя Уилфред образовалось из двух древнеанглийских слов willa и frith, которые вместе означали стремление к миру.

– Как выяснилось, чиф и с полдесятка его старших офицеров были куплены. Работали на наркоторговцев, которые и совершили то убийство. Вонь эта – коррупция в верхних эшелонах власти, Кабби. Ты имеешь дело не с каким-то психом, Кабби. Все гораздо хуже.

– Мы на одной волне, Вив. Послушай, как только плохиши найдут «Маунтинер», они выйдут на тебя, а узнав, что ты – сиделка Майло, поймут, что внедорожник дала нам ты.

– Пусть только попытаются узнать что-либо от меня.

– Я не хочу, чтобы они пытались. Вив, они очень уж быстро вышли на нас в Смоуквилле. Возможно, твои поиски по Генри Кейсесу и другим художникам включили какую-то тревожную сигнализацию, так или иначе встроенную в сайт.

– Не нравятся мне эти сучьи дети.

– Я тоже их не жалую, но дело в другом. Возможно, они уже поняли, что ты нам помогаешь, и могут заявиться в любую минуту.

– Я найду, чем их встретить, – ответила Вивьен.

– Вив, мне очень жаль, но, думаю, тебе нужно уехать как можно быстрее. Возьми только то, что тебе дорого как память, то, что тебе не хотелось бы потерять. Поезжай в банк, сними максимум наличных денег и готовься к большим переменам.