Онлайн книга «Рейна, королева судьбы»
|
– Красиво! – воскликнула Рейна. – Вы молодец! – Ага, – согласился таксист. – Они там еще две недели стояли, встречали и провожали меня, как лучшие друзья. Я бы и в гости их позвал, но не рискнул. Мало ли кто что подумает… А потом их сменила другая бригада, и все стало как прежде. Такая вот история. Вопреки опасениям, пробок по дороге не оказалось: всего полчаса спустя они уже свернули на север и проехали Петах-Тикву. Шофер повеселел еще больше: поездка получалось удачней не придумаешь. – Я это все к чему… – сказал он, со значением подмигивая в зеркальце. – Человек, он всегда человек, если с ним по-человечески. Не так? – Вот именно, если, – отозвался Нир. – Ты мне о блокпостах не рассказывай. Я сам на них, если только чистое время сложить, месяцы отстоял. Много чего видывал. В том числе и женщину, якобы беременную, у которой взрывчатка была вокруг пояса обмотана. Она ведь тоже мимо таких лейтенантов ехала, охала, страдания изображала. Чтобы мы потом после взрыва в автобусе маму или сестренку того лейтенанта от стен отскребали. И не целиком, а по кусочкам. А вместе с ней еще десяток-полтора таких же мам и сестренок. Водитель неопределенно крякнул – не то с досадой, не то с сомнением. – Зачем ты так? – с упреком прошептала Рейна. – Знаешь, парень, от чего все беды? – помолчав, проговорил араб. – От разных богов. От того, что люди разным богам молятся и в разных храмах. Вот если бы мы с тобой в один храм ходили, разве было бы о чем спорить? Кроме как о мелочах, но мелочи не в счет. От мелочей не умирают… – Останови нам тут на автобусной станции, – сказал Нир. – Это справа от перекрестка. – Я знаю, где это, – кивнул таксист и махнул рукой, словно отгоняя неприятные мысли, грозящие омрачить хорошее настроение. – Но это все временно. – Что временно? – не понял Нир. – Станция или перекресток? – Разные храмы, – отвечал араб, съезжая с автострады и заворачивая на площадь. – Скоро останется один храм и один Бог. И тогда уже… – Один? – переспросил Нир. – Это какой же, интересно знать? Таксист метнул на него быстрый взгляд и остановил машину. – Ну вот, приехали. Нир расплатился. – Как тебе это нравится? – сказал он, глядя вслед отъехавшему автомобилю. – Один Бог ему нужен, но не какой-нибудь абы какой, а вполне конкретный, Аллахом называется. Ради всеобщего счастья на земле. И тогда уже все устаканится и не нужно будет никаких блокпостов. Но Рейна едва слушала его. Непривычное состояние бегства тревожило ее, наполняя душу тоской и безотчетным страхом. На первом этапе, пока они добирались до такси, и потом, в дороге, это чувство еще можно было как-то подавить, заткнуть подальше, спрятать за текущей конкретной целью. Но теперь, на открытом пространстве площади, она особенно остро чувствовала свою катастрофическую незащищенность, как мышь на голом бетонном полу. В этот момент больше всего на свете ей хотелось бы убежать, скрыться от чужих и, возможно, враждебных глаз. Вот только куда бежать? Где искать укрытия? И как долго они еще продержатся без крыши над головой, без машины, без телефонов, с весьма ограниченным запасом денег? – Ну и куда теперь? – спросила она, тоскливо озираясь вокруг. Нир погладил ее по спине. – Посиди пока тут, ладно? Мне нужно найти телефонную будку… «А и в самом деле, куда теперь?» – думал он, шагая через площадь к одному из немногих уцелевших здесь автоматов. Надо же, как все перевернулось… Еще совсем недавно Рейна высокомерно поучала его, ставила условия, диктовала, указывала, а он, дурак дураком, лишь смотрел ей в рот и кивал, как китайская собачка под задним стеклом автомобиля. И вот прошло всего два дня, а она уже надеется только на него, на его способность изобрести, а затем и осуществить какую-нибудь особо хитрую задумку, которая волшебным образом поможет решить все их проблемы – в прошлом, настоящем и будущем. Подобная безоговорочная вера могла бы польстить кому угодно. Если бы еще у него был хоть какой-то план, хотя бы примерный, пусть даже в форме самых первоначальных наметок… Но в том-то и дело, что никакого плана не было, вообще ничего, ноль, гурништ мит гурништ, как говаривала в похожих случаях бабуля. Обычно в такие моменты Нир действовал согласно верному армейскому принципу ориентирования в незнакомой обстановке: делай только то, в чем стопроцентно уверен, то, что пришлось бы сделать в любом случае. Продвигайся метр за метром, осторожно, расчетливо, не задумываясь о будущем и заботясь лишь о том, куда поставить ногу в следующее мгновение. Ведь все ближайшие решения обычно еще и очевидны. Если нельзя оставаться в иерусалимской мансарде, следовательно, необходимо как можно скорее покинуть ее. Если тебя могут вычислить по мобильным телефонам или кредитным картам, значит, нужно избавиться от того и от другого. И так далее – шажок, другой, третий. Сейчас им кровь из носу требовалось раздобыть машину, затем какое-нибудь укрытие, жилье. А потом… – а потом и думать будем потом… Найдя работающий автомат, он набрал номер. – Ну ты даешь, братан! – выпалил Шуки, едва услышав его голос. – Стоп, – остановил друга Нир. – Есть разговор. Ты ведь на работе? Можешь подъехать прямо сейчас? Это недалеко, минут десять. – Нет вопросов, подъеду, – ни секунды не колеблясь, отвечал тот. – Где именно? Нир объяснил и повесил трубку. – Ну ты даешь, братан! – повторил Шуки, когда они встретились. – Скажи чего-нибудь новенькое, это я уже слышал, – невольно улыбнулся Нир. – Как дела? Все в порядке? Разговаривали в машине с глазу на глаз; Рейна дремала на скамеечке под навесом автобусной остановки. – В каком порядке, в каком порядке… – возбужденно проговорил Шуки. – Ты посмотри на себя, братан: голова перевязана, морда распухла. А главное – менты тебя ищут. Повсюду уже побывали – в телемаркетинге, в поселении. Слухи всякие ходят. Что, мол, это ты арабесов на шоссе пристрелил. Правда? Нет? Нир покачал головой. – Тебе лучше не знать. – Значит, правда, – констатировал Шуки. – Ну ты даешь, братан! Ну ты даешь! – Тебя что, заело? – поинтересовался Нир. – Шуки, мне помощь нужна. Полиция с тобой говорила? Шуки серьезно кивнул. – Само собой. И не только полиция. Кто только со мной не говорил… Отец твой, например. Его вообще на допрос таскали. А что он может сказать? Ничего не может. Даже я, твой кореш ближайший, ничего не могу. – О чем тебя спрашивали? – О пистолете твоем. О том, куда ходишь, с кем дружишь, с кем общаешься. Будто ты террорист какой-то с целой бригадой помощников. – Что сказал? – А что я мог сказать? – пожал плечами Шуки. – Правду сказал, так всего проще. Что пистолет ты никогда не носил, что он у тебя под кроватью валялся, по глупости купленный. Что политикой ты не интересовался, а если бы даже и интересовался, то времени на эти глупости нет у работающего студента. Что друзей у тебя не так много, а те, что есть, сугубо положительные законопослушные граждане, как, например, я. Или Сигаль Кимхи. |