Книга Лучшая фантастика, страница 42 – Джонатан Стрэн

Наталья закрыла правый глаз, чтобы прервать этот поток воспоминаний о родственниках или друзьях, а может быть, общине? Но изображение в левом глазу расплывалось. Она стала подниматься, забыв про записывающее устройство, игнорируя вопросы, звучащие в гарнитуре. Выработанная долгими тренировками привычка заставила ее остановиться, хотя она уже почти не помнила, для чего это сделала. На какие-то секунды Наталья зависла в воде в нескольких метрах от поверхности, всхлипывая в дыхательный аппарат, пока ее тело не решило, что пришло время всплыть окончательно.

Наталья не знала, как ей избавиться от этой пустоты, от невыносимого чувства утраты. Она не употребляла алкоголь с тех пор, как ее кузена сбил пьяный водитель, и, хотя ей нравилось иногда побаловать себя стаканчиком мороженого, у нее никогда не возникало желания съесть целое ведерко этого лакомства. Она подолгу сидела у себя в квартире и плакала. Иногда смотрела телевизор, если там показывали что-то интересное, это помогало ей отвлечься, и она стала искать популярные шоу и сериалы, скачивала их, словно белка, собирала запас, распределяла по дням, когда и что она будет смотреть. На работе Наталья не появлялась. Некоторые работодатели звонили ей и оставляли встревоженные сообщения, не получая от нее ответов. Ее почтовый ящик был завален сообщениями, помеченными как "непрочитанные". Но прошло несколько недель, прежде чем у Натальи возникло желание с кем-нибудь поговорить. И когда ей все-таки захотелось этого, она не знала, кому позвонить.

Она снова и снова пролистывала список контактов на телефоне. Наконец, совершенно интуитивно набрала Эльзу. Они с ней никогда не были особенно близки, но Эльза занималась проблемами изменения климата и загрязнения окружающей среды или чем-то в этом роде, поэтому Наталья подумала, что она может ее понять.

Думая впоследствии об этом звонке, Наталья не могла точно вспомнить, что именно она говорила и как объяснила всю сложность своей ситуации. Она запомнила только физическое ощущение – как слова, словно лавина, вырывались у нее, и как потом Эльза сказала:

– Ну ладно, ладно. Все в порядке.

И она повторяла это снова и снова. Наталья помнила, что когда она немного успокоилась, Эльза осторожно, но настоятельно порекомендовала ей с "кем-нибудь поговорить", в ответ Наталья, едва не срываясь на истерику, спросила: "Здесь?" Эльза, возможно, не поняла, что она имела в виду, но Наталья ощущала себя так, словно она все еще находилась в Австралии. Как будто слова до сих пор звучали на чужом языке, а все общение происходило в атмосфере какой-то чужеродности. В таких обстоятельствах она просто не могла открыть перед кем-нибудь свою душу.

– Ты должна поговорить с профессионалом, – повторила Эльза, на этот раз тверже. – Я не профессионал. И не знаю, что здесь можно сказать. – Она вздохнула и добавила: – Я могу рассуждать, только опираясь на мой собственный опыт. И… – повисла долгая пауза, настолько долгая, что Наталья невольно отвлеклась от своей боли, которая окутывала ее, словно толстым слоем ваты, и забеспокоилась, не случилось ли чего-то с Эльзой. – Бывает, что тебя никак не отпускает отчаяние. Или чувство гнева. Иногда просто не знаешь, что делать. Но обычно… если я не опускала руки и сосредотачивалась на… на неотложных на тот момент делах… это приносило мне утешение. Хотя никогда не была уверена, что этого окажется достаточно.

– Ай-ай-ай, – сказала Наталья. – Неужели я утянула тебя в темную трясину вместе с собой?

Эльза рассмеялась.

– Я давно живу в темной трясине. Но у меня есть прочные лестницы и фонари.

Если бы не этот разговор, Наталья, возможно, не ответила бы на звонок Гилкреста. Хотя все это время ее мучило чувство вины из-за того, что она покинула проект безо всяких объяснений после того заплыва над скелетом рифа. Она чувствовала себя виноватой, понимала, что повела себя непрофессионально, а также пережевала за Ваниль. Мысли о том, что могло случиться после этого с осьминогом, не давали ей покоя. Иногда она представляла себе, как он сидит в своем среднего размера контейнере и страдает такой же вялостью и апатией, как Наталья, и никто не обращает на это внимания.

– День добрый. – Голос Гилкреста звучал непривычно. В нем не было чрезмерной осторожности, которую она так боялась услышать, он говорил сдержанным, но мягким тоном. – Хотел узнать, как у вас дела.

Наталья попыталась прочистить горло так, чтобы это не было слышно на другом конце линии.

– Со мной все хорошо. Насколько это возможно. Извините меня за то, что… – Она не смогла закончить фразу.

– Вам не за что извиняться. – Гилкрест тоже откашлялся, но, в отличие от Натальи, безо всякого смущения. – На самом деле это я должен извиняться. Мы с самого начала должны были привлечь к работе над проектом человека вроде вас, вы должны были входить в штат, иметь больше времени на подготовку. Мы и подумать не могли, что…

"Это будет так ужасно, и все обернется таким кошмаром", – мысленно закончила фразу Наталья.

– Но если вам нужен был постоянный сотрудник, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал рассудительно и спокойно, – в таком случае у меня не было бы возможности…

Наталья осеклась – до этого момента ей даже не приходило в голову, как она была рада тому, что приняла участие в этом проекте.

– Как бы там ни было, – Гилкрест снова откашлялся, – но Ринго спрашивал о вас, и мы подумали, что было бы неплохо пригласить вас на маленький праздник по случаю успешного проведения первого этапа воссоздания рифа. Если вы, конечно, не против.

– Кто такой Ринго? – спросила Наталья.

Гилкрест хихикнул.

– Какая же вы забывчивая. Ринго. – Последовало неловкое молчание, пока Наталья перебирала мысленно имена всех участников проекта, которых она вспомнила, и поймала себе на мысли, что таких сотрудников было совсем немного. – Ваш любимый осьминог. Ринго.

– Ринго???

– Ну разумеется, Ринго.

– Вы назвали осьминога Ринго?

– Ну да. Правда, глупо? – По крайней мере его голос звучал застенчиво.

– Я буду рада навестить… Ринго. – Интересно, можно было сказать, что эта кличка еще глупее, чем Ваниль? Ох уж эти идиоты люди и их идиотские человеческие клички для животного, которому они совершенно не нужны. Но… – Вы сказали, что осьминог спрашивал обо мне?

– Именно так. Если честно, нам понадобилось время, чтобы разобраться, что к чему. Ведь наша новая переводчица не была с вами знакома…

– Переводчица? – Похоже, за время ее отсутствия все получили новые имена.

– Ну… да. Оказалось, что эти устройства можно использовать и для общения. Первоначально их применяли для того, чтобы читать мысли пациентов, находящихся в вегетативном состоянии. Мы не сразу догадались, что с головоногим прибор будет работать похожим образом. – Он смущенно рассмеялся. – Хотя это и было очевидно.

– Да, – согласилась Наталья. Ей тоже не приходило это прежде в голову.