Онлайн книга «Лучшая фантастика»
|
Галик чувствует, как губы кривятся в натянутой улыбке. – Что ж. Полагаю, я сам напросился. Она поворачивается обратно к панели управления. Он делает еще одну попытку. – Это всего лишь предварительная разведка. Она может ни к чему не привести. – Я вас умоляю. Вся область буквально сочится полиметаллами, и вам это прекрасно известно. – Она качает головой. – По правде сказать, я не понимаю, зачем вы вообще соблюдаете формальности. Почему бы не купить себе резиновую печать и не перейти сразу к взрывам? Галик делает осторожный вдох, по-прежнему говорит спокойным, дружелюбным голосом. – Хороший вопрос. Почему же? Она кидает на него мрачный взгляд. Он поднимает руки, ладонями к ней. – Я серьезно. Минералогические данные уже двадцать лет есть в списках, вы сами это сказали. Если они просто хотели взорвать Клиппертон, почему не сделали это много лет назад? Морено отвечает не сразу. – Тут глубоко, – наконец говорит она. – Может, вы сначала занялись легкими мишенями. Может, вы только сейчас заметили эти данные. – Может, они пытались, но МОМД не дал им резиновую печать, – предположил Галик. – Вы все время говорите "они". Как будто вы не из их числа. – Это не "Наутилус" запросил разрешение. И получил отказ. – А кто же? – "ПолиКон". Они пять раз пытались добраться до зоны Клариона-Клиппертона. Но МОМД стоял насмерть. Культурное наследие, заявили они. Беспрецедентное глубоководное биоразнообразие. Уникальная природоохранная ценность. – Чушь собачья. Это больше никого не интересует. – Это МОМД. Интересоваться такими вещами – их работа. – Однако все прочее они перекопали. – Но не это место. – Может, они и не разрешили "ПолиКону". Но вы здесь. – Я же сказал: решение еще не принято. – Ну конечно, – фыркает Морено. – Вы перетащили "Сильви" за сотни километров ради того, чтобы сделать для себя личный базовый лагерь. Вы заморозили все исследования – и следующие восемь часов я потрачу, размещая на морском дне ваши детекторы денег. Думаете, я не знаю, сколько это стоит? Галик пожимает плечами. – Если вы так в этом уверены, всегда можно отказаться. Разорвать контракт. Из принципа. Морено мрачно смотрит на панель управления, где светящиеся штрихи термоклина [35] становятся гуще и начинают подниматься. "Пинагор" дергается и поворачивается, когда особенно плотные сгустки воды лениво шлепают по правому борту. – Но ведь тогда вас наверняка отправят домой, верно? Назад к аномальной жаре, и войнам за воду, и тому странному новому грибку, который ест все подряд. Хотя я слышал весьма занимательные вещи о некоторых вечеринках судного дня. Только на прошлой неделе одна из них закончилась тем, что выгорела половина Национального парка Клуэйн. Морено не отвечает. – Разумеется, если бы вы действительно хотели заявить о себе во всеуслышание, то могли бы вступить в ряды гайянистов. – И в ответ на взгляд, которым она одарила его, добавляет: – Вы же не хотите, чтобы убившие планету мерзавцы остались безнаказанными? – Это мощно. Особенно когда слышишь такое от мальчика на побегушках у вышеупомянутых мерзавцев. – Я выбрал сторону. А как насчет вас? Так и будете прятаться в океане, пока мир превращается в дерьмо? Так и будете сотрясать воздух – или все-таки сделаете что-нибудь? – Ничего нельзя сделать, – ответила она очень тихо, почти шепотом. – Слишком поздно. – Для расплаты никогда не поздно. Насколько я понимаю, именно этим и занимаются гайанисты. – Они безнадежный случай. – А что не безнадежно в наше-то время? – Только не думаете, что я им не сочувствую. Еще как сочувствую. Мы миновали точку невозврата десять лет назад, планета обречена, а ваше племя процветает, потому что отпала нужда в досадных неэффективных экологических нормах. Так что да, иногда мне кажется, что жить стоит лишь ради того, чтобы прикончить нескольких из вас, пока вы все не свалили в Новую Зеландию. – И? – И это дохлый номер. Пойдешь против власти – и тебя раздавят, как жука. – Но в том-то и заключается суть мести, не так ли? Мы преследуем тех, кто нас обидел, даже если при этом наносим больше вреда самим себе, чем им. Лишь бы причинить им хоть какой-то вред. И чем хуже становится ситуация, тем на большие жертвы мы идем, чтобы ударить в ответ. – Чушь. – Есть результаты исследований. Это некий… инстинкт справедливости, что ли. Глубинный. Как секс или деньги. Говорят, отлично действовал против обманщиков, когда мы еще жили в пещерах. Может, сейчас он работает не так хорошо, но сами понимаете, некоторые люди просто не эволюционировали. – И что с того? Хотите сказать что не держите на них зла? – На гайянистов? Это все равно, что держать зло на бешеную собаку, которая тебя укусила. – Галик пожимает плечами. – Само собой, их приходится истреблять. На благо обществу. – Забавно. Надо полагать, они говорят про вас то же самое. – А вы бы сделали это? – Сделала бы что? – Убили бы меня? Если бы представилась возможность? Морено открывает рот. Закрывает. "Пинагор" с шипением погружается в безмолвие. – Возможность у меня была, – наконец говорит она. – Если вам так интересно. – Расскажите. Она медлит еще секунду и рассказывает. – Я пыталась успеть на рейс в Галвестон, у меня был контракт в Заливе. Какой-то однодесятник торопился на свой частный самолет, надо полагать, только он, его семейство и рой дронов. Три поколения богатеев, пытающихся просочиться через зону вылета, делая вид, будто не замечают проклятий и полных ненависти взглядов. Странно, что они вообще оказались на нулевом уровне. Обычно они не столь беззащитны. Кто-то сказал, на крыше произошла какая-то авария, и вертолетную площадку заблокировало. Было видно, что им здесь совсем не нравится. По правде сказать, они выглядели откровенно напуганными еще до того как… В общем, их дроны сдерживали сброд, но прежде чем им удалось добраться до терминала, подъехал большой белый микроавтобус, и, должно быть, он был набит конденсаторами, потому что щелк. – ЭМИ [36]? Морено кивает. – Дроны падают, как птицы в Пекине. И внезапно все эти люди, пытающиеся затащить чемоданы на тротуар, или ловящие такси, или целующиеся на прощание, – они просто становятся чем-то вроде коллективного разума, и главный богатей с его родственничками оказываются в самом глазу бури. На пару мгновений действительно воцаряется тишина, все молчат, но один из богатеньких детишек, сопляк в футболке с котенком Нермалом, начинает скулить. И тогда толпа просто смыкается и разрывает их в клочья. |