Книга Зайтан-Бродяга. Тихий город, страница 10 – Илья Слобожанский

— Бродяга? — Позвал Михалыч, смотрит из-под бровей. — Горячий у тебя дружок. Заводится с пол оборота. Как бы беда не приключилась.

— Угрожаешь? — Спросил Гунька и потёр кулаки. — А давай, я не против.

— Погоди. — Придержал Гуньку, вышел вперёд. — Зачем людей обижаешь? Не сложился разговор. Не смогли договориться, такое тоже бывает. Затаил обиду, назначь время. Я прятаться не приучен. Да и мой приятель не из пугливых. Выйдем за ворота там и расскажешь, чем недоволен? Здесь не нужно, не по правилам.

— Я Вас услышал. Послушайте и Вы меня. — Михалыч поднял руку, на зов прибежал хозяин питейной.

— Чего изволите? — Услужливо спросил Гундосый.

— Собери со стола. Брагу неси, мяса самого лучшего. Без жира и костей. — Михалыч полез в карман и выгреб большую пригоршню пистолетные патроны. — Сядем вон там. — Палец указал на дальний столик в тёмном углу. Патроны посыпались на стол, разлетелись во все стороны. — Отыщи пистолет. — Обращаясь к Гундосому приказал Михалыч поглядывая в мою сторону. — Бродяга! Лови! — Пистолетный магазин упал мне под ноги. — Ствол не заряжен, знаю я ваши правила.

— Всё сделаю в лучшем виде. — Пообещал Гундосый спешно собирая патроны. — Мясо уже жарится. Может ещё чего желаете? Музыку, девочек?

— Пошёл вон! — Рявкнул Михалыч и Гундосого как ветром сдуло.

— С башкой рассорился? — Спросил Гунька и поднял магазин, повертел в руке и бросил Михалычу. — В Бочке такие номера не проходят. Заряжен не заряжен, сначала в рожу, а потом за ворота. Гуляй, дорога в Бочку навсегда закрыта.

— Извини, погорячился. — Через плечо бросил Михалыч направляясь к дальнему столу. — Пошли мужики, мирится будем.

— Мирится так мирится. — Выдохнул Гунька и потёр руки. — Айда Бродяга.

— Ты куда? — Ухватил приятеля за локоть, подтянул к себе. — Не ходи. Мутный он.

— С нас не убудет. — Отмахнулся Гунька. — Посидим чуток, выпьем на дармовщину. Не дрейфь, уйти всегда успеем. Может чего интересного и расскажет? Ты видал сколько у него патронов? Угостит не обеднеет.

— Как бы боком нам его угощение не вылезло?

— Каким боком? — Хохотнул Гринька. — Нормальный мужик. Подумаешь взбрыкнул чуток. Мы тоже хороши. Нет что бы выслушать, сразу за ножи. А ты молодец, не растерялся. Пошли хлебнём кислой, нервишки подлечим. Струхнул я малость.

— По кувшину не больше. — Согласился я. — Пошли.

Выпили за дружбу, потом за знакомство и снова за дружбу. Михалыч рассказал историю на его взгляд смешную, сам и посмеялся. Гунька посетовал на нелёгкую жизнь в Бочке. Рассказал про Пуздро и разбойников что прячутся в лесу. Я набивал живот, кивал головой и слушал. Слово за слово, Михалыч вернулся к прерванному разговору.

— Ты извини Бродяга, но я тебя не понимаю. — Пыхтя мне в лицо табачным дымом поведал Михалыч. — Хоть убей не понимаю. Патроны тебе нужны это факт. Дорогу через болото тоже знаешь. Почему идти не хочешь?

— Хочет он, но не может. — Вмешался Гунька. — За чужой харч кишки выпустят.

— В смысле чужой? — Михалыч бросил на пол окурок, раздавил носком ботинка.

— Ты же сам сказал — есть провожатый. — Пояснил Гринька. — Даже имя назвал.

— Когда? — Михалыч выпучил глаза. — Не было такого.

— Как это не было? Было-было. Чего мочишь, скажи ему Бродяга. — Гунька хлебнул кислой, закусил мясом.

— Да. Говорил. — Подтвердил я.

— И какое имя назвал? — Покусывая губу спросил Михалыч.

— Ты сказал. — Громко чавкая Гунька поглядел в потолок. — Ты сказал — Чёрт знает дорогу.

— Кто? — Михалыч растянул губы в доброй улыбке и потянулся к ножу.

— Ты чего? — Гунька отодвинул нож, спрятал за мясом. — Опять?

— Это не то что ты подумал. — Михалыч поднял руки и прокричал в сторону кухни. — Тащи брагу бездельник!

— Зачем? — Гунька осмотрел стол. Два огромных куска мяса, клубни белой в глиняной тарелке, банка пасты, тёртый сыр в деревянной посудине, три налитых до краёв кувшина кислой. И это, не считая тех с которых мы пьём.

— Водки много не бывает. — Поведал Михалыч не удосужившись объяснить, что оно такое — водка. — Мужики. — Позвал Михалыч и встал. — А давайте выпьем за нас?

— А давай. — Тут же согласился Гунька, и мы выпили.

Гундосый принёс ещё кислой, мясо остыло подали горячий супчик. Болтали о жизни, про охотников, о жадности Хабибулы. Вспомнили Шваньку и её девиц. Говорили душевно, с пониманием. Вечер удался если бы Михалыч не заговорил о болоте.

— Вот что я тебе скажу Бродяга. — Михалыч отодвинул кувшин что бы лучше меня видеть. — Как не крути, а на болото пойти нужно.

— Пошли. — Без уговоров согласился захмелевший Гунька. — Да я с тобою хоть куда.

— Спасибо. — Поблагодарил Михалыч. — Но. — Михалыч закурил. — Извини друг, с тобою не пойду.

— Это почему же? — Гунька насупился.

— Дороги не знаешь.

— Согласен. — Гунька кивнул. — А кто знает?

— Он. — Палец указал в мою сторону. — Уговори Бродягу, озолочу.

— Тьфу на тебя. — Ответил Гринька. — Зачем мне золото? Ты патронов дай.

— Дам.

— Бродяга. — Позвал Гунька. — А пошли на болото. Он нам патронов даст.

— Сходить конечно можно. — Кислая ударила в голову, я осмелел. — Хорошо бы ещё знать куда? Болото большое.

— Куда тебе нужно? — Гунька потянулся через стол, стукнул своим кувшином о кувшин Михалыча.

— Там дерево. Бурьян во. — Михалыч поднял руки.

— Что здесь, что там, везде деревья. — Сообщил я. — И бурьян во. — Пришлось повторить всё как делал Михалыч. — Ты скажи, какая там трава, камни? Может что-то особенное заметил?

— Ничего я не заметил. Темно было.

— Это плохо. — Заметил Гунька. — Болото ого-го-го, большое оно.

— Мы из пещеры вышли. — Чуть ли не прокричал Михалыч, прикрыл рукой рот точно испугался, огляделся и прошептал. — Камни там, здоровенные. Огромная глыба над головой.

— Глыба? — Переспросил я.

— Ну да. — Михалыч кивнул. — Когда вышли, она сбоку стояла. Камень большой, гладкий. Может мне и показалось. — Михалыч погасил в тарелке окурок, хлебнул из кувшина. — Памятник это. Голова чья-то.

— Пещера. Голава. — Выдохнул я. — Не скажу точно, но таких голов я знаю три. И все они возле пещер. Идолами у нас их зовут.

— Молодец. — Обрадовался Михалыч. — Я в тебе не сомневался. Ну, так что, отведёшь?

— А как же Чёрт? — Напомнил Гунька. — Растрезвонит, пришибут нас. Поговорил бы ты с ним. Откажется к нам приходи.

— Нет никакого чёрта. Был и весь вышел.

— Помер? — Спросил Гунька и поднял кувшин. — Спасибо Чёрту, вовремя помер.