Онлайн книга «Лесная ведунья 3»
|
«И не говори, — сказала я». «Оба помолчали бы, — вставил мрачно лешенька, — коли не этот раб-охраняб, может и до беды лет двадцать прошло бы. За то время ты, Веся, уже ведуньей стала бы опытной, да и…» «Да не первый это был маг, коего ведьмы-чародейки захватить пытались. Остальные попросту погибли, смертью безвременной», — выпалила я. «Туда им и дорога! — суров сегодня был лешенька». «Но большой беды избежали, — повторил Водя задумчиво. — Хорошо всплеск неконтролируемый был, а вот коли он воле чародеев напрямую подчинялся… Большой, действительно большой беды избежали». «Да, — согласилась с ним устало». И тут случилось то, чего мы никак не ждали! «Ведунья, — раздался голос каменного лешего,- второй всплеск будет. Второй сильнее первого. Подготовились гады чародейские». Нет! Нет, нет, нет! Мы второй не выдержим, мы первый-то едва удар выдержали! Я простонала, не сдержавшись, и в отчаянии посмотрела на своего лешего. — Гиблый пень! — он как-то сразу понял, об чем речь пойдет. И Водя понял тоже. Понять то было не трудно, у чародеев всегда каждой твари по паре — вон крепостей магических было сразу рядом две понастроено, круги эти — их тоже рядом выстроили, а значит и второго удара ждать загодя следовало. Следовало, но мы были не готовы и к первой волне. Каменный леший дураком не был, а потому мне сказал прямо: «Ведунья, я могу погасить всю волну, но…» «Нет! — мысленный мой крик все равно по ушам ударил. — Не смей. Тебя это уничтожит. А мы…» Мы с Водей переглянулись. Он медленно кивнул, я кивком ответила, и сказала каменному: «А мы справимся». Вторая волна слабее должна быть… Вторая волна слабее… Вторая…поняла что уговариваю себя. Просто уговариваю, готовясь к худшему. Мы с Водей в одном одинаковые — мы своих под удар не поставим, и силу что готовит удар мы чувствуем отчетливо. Вот и сейчас ощущали и я и он. И поняли, что готовиться следует к худшему. Вторая волна будет сильнее. Разов в семь. — Луняша — маг, — тихо сообщила я лешему. Водя понял о чем я, и сказал: «У меня преемник есть, обо мне не волнуйся». Преемник. Не сын, не наследник, а только преемник. Что ж ты так, Воденька, у водяных обычно по ребенку в каждой речушке да каждом озере, а ты?.. Принципиальный похоже. Впрочем — я тоже. — Первый удар — мой, — предупредила, тяжело поднимаясь, да на клюку верную опираясь. Леший было возразить хотел, руки его могучие в кулаки стискивались, да разжимались, взгляд прятал, а что делать — не ведал он, потому что пути другого не было. Гиблый яр такое количество магии испепелит дотла, мой лес Заповедный — сгноит, потому как первыми силу живительную впитают плесень да гниль, опосля сорняки далеко не безобидные, за ними нечисть недоброжелательно настроенная. И все что мне остается — впитать силу в себя, сколько смогу, сколько получится… Остальное поглотит Воденька… Что после нас двоих от того останется? Догадаться не сложно было. Да только либо так, либо все, что создавали — в прах на глазах наших обратится. «Ведунья, — каменный вновь позвал, — ведунья, не глупи, не переживешь ты этого». «Ничего, — ответила решительно, — зато ты останешься, и зло древнее на месте удержать сможешь. А там глядишь и новая Ведунья появится, да по мне,- я сглотнула невольно, — по мне… свечу зажжет». И стоило только об огне вспомнить, как словно наяву услышала слова аспида к эфе обращенные: «Я просто хочу знать, что она будет жить. Со мной или нет уже не важно, мне не важно, но она должна жить. Такая какая есть. Не яблоней, не деревом каким-то, не призраком, не…» И так оно мне вспомнилось, что я за его словами голос другой услыхала, архимага-Агнехрана. Его тихое полное отчаяния «Веся…» и больно так стало. А еще Луняшу я вспомнила. Глаза чистые-лучистые, улыбку детскую, такую светлую, такую счастливую, и вот подумала — зачем ей все это? Опасности, боль, решения, что принимать каждый день надобно, да страх ошибку совершить не отступающий никогда, даже во сне терзающий. Ей жить надобно, счастливой расти, счастье в любви обрести, да своим малышам в будущем улыбаться. Это ей нужно, а не ведуньей лесной по тропинкам бродить одиноко. Да и не ведунья она, а маг. Прямо как я. Ну какая с меня ведунья? Ведьма я. Как есть ведьма. Вот как ведьма и с бедой справляться буду! И родная клюка полетела на землю. — Веся, что творишь? — лешеньку моего родного трясло-корежило. Он у меня хоть и суров, а переживательный, добрый и человечный очень. «Ведунья!» — окрикнул другой, тот, что каменный. А я раскинула руки. Раскрывая себя, душу свою, сердце, всю суть. Раскрывая и призывая. К себе всю беду призывая. Я еще не знала, что буду делать, но одно точно ведала — ни капли этой магии не должно коснуться ни моего Гиблого яра, ни моего Заповедного леса, и водиной реки. «Не взваливай все на себя!- крикнул Водя». Не ответила я ему, поздно было отвечать — началось! И так захотелось сжать ладони в кулаки, но лишь раскрыла сильнее, подставляя себя под удар. Водя правду сказал — первый всплеск неконтролируемый был, от того большой беды избежали, но сейчас большой бедой было бы оставить его без контроля. А потому, тяжело и глубоко дыша, так чтобы голова закружилась от переизбытка воздуха, я зашептала слова призыва; — Приди! Приди! Приди! Зажги огонь в груди! Приди беда-бедой, Лети сюда за мной! «Веся, ты что творишь?» — Водя все сразу понял. Лешенька не понял ничего, кинулся было ко мне, поторопил его окрик водяного: «Останови ее!» Да, было уже поздно, а я ускорила неизбежное, добавив на языке магов: — Veni! Veni! Veni! Ignem in pectus! Veni tribulationis! Volare huc ad me! Всплеск силы зеленой да могучей настолько, что не в семеро, а во все девять раз первый удар превосходила, не всколыхнулась над лесом, не расплескалась на реку и луга, не затерялась в листве да траве. Нет! Только не в моем лесу! Ни в одном, ни во втором! И призванная и от того захваченная под контроль энергия зеленым огненным змеем ринулась ко мне, раскрывая пасть и собираясь поглотить меня полностью. Наверное, в этот миг мне было страшно… За себя очень страшно. Но за лес, за лешеньку, за Лесю с Яриною, за болотников, за всех моих близких — в сто раз страшнее. Я уже теряла, и родных и близких теряла, я не хотела так больше… Не хочу никого больше терять! Хочу, чтобы все жили! Не в воспоминаниях, не в памяти, не в сердце — а в реальности, по-настоящему жили! |