Книга Лесная ведунья 3, страница 84 – Елена Звездная

Я свет,

И я здесь.

А ты беги, беги как загнанный зверь,

Беги скорее, я распахну дверь.

Я освещу тебе путь,

А ты о смерти забудь.

И ощутить некоторое разочарование в себе, когда услышала от чародейки:

— Нашла! Чувствую! Она на западе, в самом центре леса.

— Прячется, — недобро усмехнулся злобный чародей.

Я тоже хотела бы так усмехнуться. Еще не помешал бы злобный смех, или злодейский такой. Но не до него было — я открыла охоту на себя, но только идиот сунулся бы в этот капкан. А чародеи идиотами не были. Впрочем и капкан был рассчитан не на них.

— Координаты? — потребовал злой чародей.

Чародейка протянула ему ладонь, окропляя землю под собой кровью — изо рта кровь текла, но почти невозможное совершила женщина, сумев меня ощутить на территории моего же леса, вот и сожгла себя всю. Да только спутникам ее на жертву ту было плевать — и едва получил координаты чародей, отшвырнул руку ищущей с брезгливостью нескрываемой. Да когда упала чародейка, никто на нее и не взглянул.

Встали в пары, те что остались, трое на против трех, седьмой ненужный в сторонку отошел, и зашептали, завыли, заговорили, врата открывая.

— Ввввввеся! — встревожено позвал Гыркула.

Я догадывалась, что он видит — как надо мной разверзается небо, только вот я с глазами закрытыми свет различить не могла — то ли красный, то ли синий, то ли фиолетовый, но свет был теплым, почти горячим, кожей ощутимым.

— Готовьтесь к бою, — предупредила вампиров.

— А… а ты? — нервничал граф, как обычный человек нервничал, вот тебе и вампир голубых кровей.

— А я буду защищать свой лес, — ответила тихо.

И зашептала вновь, взращивая ростки светящиеся, выплескивая себя, питая то, что станет куполом защитным. Вот еще немного и станет.

— Я сила,

Я свет,

Я небо,

Но меня нет.

Грохот грома. Жуткий вой. Свист ветра, который создают падающие тела, предостерегающий крик Гыркулы, и первый удар по падающей на меня навкаре нанес он.

А я даже дернуться не могла — много их было, отравленных гнилью мавок, и сильны они были. Там где дерева коснутся — ветка отсыхает, где на землю ступят — на шаг вокруг трава сгнивает.

— Я сила,

Я свет,

Я небо,

Но меня нет.

Меня и не было, были миллионы побегов, стремительно поднимающихся к самым верхушкам деревьев, защищая мой лес. И когда светящиеся лианы переросли деревья, они сплелись в один огромный купол, образуя гриб с вогнутой шляпкой, словно гриб-лисичка вырос вдруг. Зеленым он был, светящимся, да не совсем грибом — скорее воронкой. И падающие навкары по ней соскальзывали прямиком на поляну перед избенкой моей — капкан вышел знатный. А мой лес теперь был в безопасности.

И когда я открыла глаза, увидела оскаленное искаженное ненавистью лицо навкары, несущейся на меня неестественно плавными стремительными прыжками… Голову ей снес какой-то вампир, четко и уверенно, а после вырвал черное сердце из белой груди, и не глядя швырнул в костер из таких же. Костер был огромным, выше моей избушки, и разожгли его видать бревнами из моей баньки… Да только теперь тех бревен и видно не было — серда, черные, ядовитые, гнилью отравленные, давно погребли дерево под собой, остался лишь огонь, дикое ревущее пламя, пожирающее ядовитые черные сердца.

— Ведунья, шла бы ты в дом, а? — Гыркула в искусстве фехтования был хорош.

Не так хорош, как Агнехран, но смотрелся воином опытным да сильным. Вот и ополовинил очередную несущуюся на меня навкару, вырвал ее сердце, бросил в костер, посмотрел на меня вопросительно.

— Не могу, — ответила сдавленно, — я весь купол защитный над лесом держу, и коли встану…

Договаривать не стала.

И Гыркула не стал ничего говорить, когда к ногам его голова прикатилась вовсе не навкары — одного из вампиров. Вскинул взгляд на навкару, что встала напротив, одной рукой тело убитого удерживая, да перехватил меч крепче и шагнул навстречу новому врагу. А я с содроганием на голову оторванную поглядела — могла бы этого избежать. Могла бы купол снять, призвать Лесю, да волков кликнуть и мы бы справились. Вот только какой ценой? Навкары для леса, особенно Заповедного, словно яд. И скольких бы я потеряла? А сколько погибло бы деревьев? Итак урон понесли, для леса даже прикосновение навкары губительно. И все же…

«Леший… лешинька…» — не смогла я одна, не сумела.

Особенно после того, как еще один вампир близ меня упал замертво.

«Для аспида тропу заповедную открываю», — быстро ответил друг верный.

Один удар сердца на решение, и торопливое:

«Всех пятерых впусти».

Аспиды явились с запахом гари. Только теперь горела не плоть, у их огня запах был другой — словно раскаленной печью повеяло, углями из кузницы, жаром из ада. И все изменилось. Взбодрились вампиры, ощутив что подмога близко, взвыли навкары, оповещая, что для задуманного времени осталось не много, и ринулись ко мне, теряя по озверелому пути части тел, куски плоти, руки, ноги… Но вампиры стояли намертво, а я ждала. Едва дыша, стараясь не видеть смерть вокруг себя, вздрагивая от свиста мечей, порой проносившихся у самого лица. Я очень ждала.

— Ведунья ты моя неугомонная! — злой, жаркий шепот надо мной.

Дождалась.

— Купол твой мое пламя выдержит? — спросил, пламенем же сразу трех навкар от меня отшвыривая.

— Выдержит, охранябушка, — прошептала я.

А дальше был огонь. Ослепительное ревущее пламя, которое с трудом, но контролировали пять аспидов, загоняя в капкан и сжигая чудовищную нежить. Вампиры добивали тех, кому удавалось избежать огненных тисков, образовав строй следующий за стеной огня. И мне казалось, это никогда не закончится. Просто никогда. Безумно хотелось пить, от гари в горле пересохло, все тело затекло, мышцы перетружденные ныли, руки дрожали, но я держалась.

И когда наступил рассвет, я встретила его все так же удерживая купол, потому что нужно было держаться. Еще держаться. До восхода солнца. До момента, когда солнечный свет заставит пытающихся сбежать навкар искать укрытие, а укрытием была лишь поляна вокруг моей избы… только капкан. И я держалась. Из последних сил. Сколько могла, хотя, по-моему, «могла» закончилось часа два назад.

А потом теплые ладони обхватили мое лицо, и любимый голос прозвучал освободительным:

— Все, Веся, все, добили последних. Отпускай купол.

С трудом отрыла глаза, посмотрела на аспида.

«В лесу чисто», — прислал весть лешенька.

Я улыбнулась и завалилась куда-то набок, прижимая к себе клюку родимую.