Онлайн книга «Дверь в декабрь»
|
— НА СВОБОДЕ! — ИДЕТ! Каждое слово врезалось в Лауру, лишало очередной частички самоконтроля. Волна паники и страха поднималась все выше, грозя накрыть ее с головой. Лампы на кухне пульсировали, тускнели, тогда как зеленый дисплей радиоприемника прибавлял в яркости, как будто «Сони» приобрел не только разум, но и у него проснулся жуткий электрический голод, вот он и высасывал из проводов весь электрический ток. Но такого просто не могло быть: сколько бы киловатт ни потреблял радиоприемник, дисплей освещала лампочка малого накала, которая не могла обеспечить такую яркость. Однако обеспечивала. И по мере того как тускнели лампы под потолком, ослепляющие изумрудные лучи пробивались через плексигласовую панель, освещая лицо Эрла Бенсона, отражаясь от хромированных частей плиты и холодильника, расходились по сумраку кухни: создавалось впечатление, будто ее вдруг перенесли под воду. — …РАЗДИРАЮЩЕЕ… — …НА ЧАСТИ… Воздух леденил тело. — …РАЗРЫВАЮЩЕЕ… — …НА ЧАСТИ… Лаура не понимала этот фрагмент послания, знала лишь, что речь идет о физическом насилии. «Сони» вибрировал все сильнее. Наконец запрыгал на столике. — РАЗРУБАЮЩЕЕ… НАДВОЕ… * * * — Если я выступлю публично, — продолжил Дэн, — Тед Гирви, возможно, захочет последовать моему примеру. Может, еще кто видел тебя не на белом коне, Росс. Может, они тоже выступят, как и мы. Может, у них тоже есть совесть. И, судя по выражению лица Мондейла, люди, которые могли загубить его карьеру, были. В его голосе не слышалось самодовольства, когда он ответил: — Один коп никогда не доносит на другого, черт побери! — Ерунда. Если один из нас убийца, мы его не покрываем. — Я — не убийца, — возразил Мондейл. — Если один из нас вор, мы его не покрываем. — Я никогда не украл ни цента. — И если один из нас трус и хочет стать начальником всего полицейского управления, мы должны перестать покрывать его до того, как он займет кабинет, в который рвется, и начнет бросаться жизнями других людей. Так частенько поступают трусы, когда получают власть и более не должны принимать участие в бою. — Ты же знаешь наш кодекс. Мы против таких! — Что ты такое говоришь, Росс? Минуту тому назад ты утверждал, что каждый выпутывается сам. Но Мондейл уже отделил свое поведение у дома Лейки от кодекса чести полицейского, став вдруг его ревностным приверженцем. А потому повторил: — Мы против таких, черт побери! Дэн кивнул: — Все так, но, говоря «мы», я не имею в виду и тебя. Ты и я просто не можем принадлежать к одной и той же группе людей. — Ты уничтожишь свою карьеру. — Возможно. — Точно. Управление внутренней безопасности захочет знать, почему ты так долго скрывал так называемое нарушение служебных обязанностей. — Неправильно истолкованная верность одного человека в форме другому человеку в форме. — Этого будет недостаточно. — А мы посмотрим. — Они оторвут тебе яйца. — Кого они прищучат, так это тебя. Моя моральная безответственность — пассивное действие, пассивный грех. Меня могут на какое-то время отстранить от выполнения служебных обязанностей, объявить взыскание. Но из полиции за это не выгоняют. — Может, и нет. Но очередного повышения по службе тебе не видать. Дэн пожал плечами: — И что? Желания подниматься выше по служебной лестнице у меня нет. Я — не карьерист, Росс, в отличие от тебя. — Но… если ты пойдешь на такое, тебе больше никто не будет доверять. — Будут, можешь не сомневаться. — Нет, нет. Не будут, после того как ты заложил другого копа. — Если бы это был другой коп, не ты, я бы с тобой согласился. Мондейл вскипел: — У меня есть друзья! — Да, тебя любят наверху, и понятно почему. Там ты всегда говоришь то, что они хотят слышать. Ты знаешь, как манипулировать ими. Но любой коп-патрульный знает, что ты — говнюк. — Глупости! У меня друзья везде. От тебя все отвернутся, ты будешь в изоляции, изгоем. — Даже если ты говоришь правду, хотя это не так, что с того? Я все равно одиночка, помнишь? Ты сам это сказал. Ты сказал, что я — одиночка. И ты думаешь, я буду нервничать, став изгоем? И впервые ненависть на лице Мондейла в немалой степени сменилась тревогой. — Вот видишь? — Дэн широко улыбнулся. — У тебя нет выбора. Ты должен позволить мне проводить это расследование так, как я считаю нужным, не вмешиваясь, пока я не обращусь к тебе с какой-либо просьбой. А встанешь у меня на пути, я тебя уничтожу, и да поможет мне в этом бог. Пусть при этом и у меня возникнут проблемы. * * * Лампы под потолком потускнели еще больше. А зеленый дисплей обрел такую яркость, что у Лауры заболели глаза. — …ОСТАНОВИТЕ… ПОМОГИТЕ… БЕГИТЕ… ПРЯЧЬТЕСЬ… ПОМОГИТЕ… Плексигласовая панель дисплея внезапно треснула посередине. Радиоприемник так вибрировал, что начал двигаться по столику. Лаура вспомнила кошмарный образ, несколько минут тому назад возникший перед ее мысленным взором: лапы краба, вылезающие из пластикового корпуса. Дверца холодильника вновь открылась сама по себе. И тут же, со скрежетом петель, одновременно распахнулись дверцы всех буфетов, столиков, полок. Одна ударила Эрла по ногам, и от неожиданности он едва не упал. Радиоприемник перестал выкрикивать отдельные слова, вырванные из передач различных станций. Теперь из динамиков доносился невероятно громкий, просто оглушающий треск атмосферных помех. * * * Росс Мондейл сидел на деревянном ящике, закрыв лицо руками, словно плакал. Дэну Холдейну оставалось только удивляться. Он-то полагал, что Мондейл просто не способен на слезы. Капитан не издавал никаких звуков, не всхлипывал, не рыдал, а когда оторвал руки от лица, Дэн увидел, что глаза у него сухие. Мондейл не плакал, а думал, отчаянно пытался найти выход из тупика, в который его загнали. И на лице его теперь появилось новое выражение: одну маску он сменил на другую. Страх и тревога полностью исчезли. Даже ярость спряталась, оставшись на виду разве что в глазах капитана. Теперь на лице господствовало дружелюбие. — Хорошо, Дэн. Хорошо. В свое время мы были друзьями, может, станем ими вновь. «Мы никогда не были друзьями», — подумал Дэн. Но ничего не сказал. Ему хотелось посмотреть, как Мондейл сможет сыграть эту новую для себя роль. |