Книга Чужих не жалко, страница 41 – Евгения Горская

– Она привезла вино?

Вероника отшатнулась, вырвалась.

– Я не знаю! – твердо сказала она. – Я не видела никакого вина!

То есть попыталась соврать твердо. Говорить ложь у нее получалось плохо.

Получилось не твердо, а жалобно.

Игорь повернулся и молча открыл дверь своей машины. Сесть не успел, Вероника схватила его за руку.

Крепко схватила. Он попытался ее руку сбросить, но не смог.

– Пойдемте ко мне домой.

Он покачал головой – не хочу.

– Пойдемте, – попросила она, прижимая к себе его руку. – Пойдемте, я вас никуда не отпущу.

Она потянула его от машины, Игорь захлопнул дверь.

Она так и вела его, прижимаясь к его рукаву. Сначала свернула у перекрестка, потом во двор. Она отпустила его только в лифте.

Лифт изнутри был обклеен разноцветными бабочками. Приклеены бабочки были аккуратно, но почему-то создавали впечатление убогости.

* * *

– Вы пытаетесь расследовать смерть вашего друга? – угадала Антонина.

– Да, – кивнул Иван.

Антонина тронула стоящий перед ней стакан с соком. Он был полный, сок она даже не пригубила.

– Кто бы ни убил вашего друга, к Анастасии это отношения не имеет. У вас еще есть вопросы?

– Есть, – вздохнул Иван. – Вы находились у Бережковых, когда Анастасия уехала из дома?

– Я в тот вечер ушла около семи. – Антонина пальцем поправила очки на переносице. – Анатолий Вадимович еще не приехал, у него была какая-то встреча. Анастасия его ждала. Она не нервничала и ничем не была обеспокоена, если вас это интересует. Вы ведь это хотите знать?

– Это, – согласился Иван.

– Послушайте!.. – вздохнула она. – Произошла ужасная трагедия. Анатолий Вадимович в больнице, и дай бог, чтобы он сумел это пережить! Не надо лезть в чужую жизнь.

– Куда Анастасия могла поехать? – Иван уже понимал, что интеллигентная домработница ничего важного не расскажет. Даже если что-то знает.

– Не знаю. Когда я уходила, она никуда не собиралась. Она ждала мужа.

– Я уверен, что вы задавали себе этот вопрос.

– Задавала, – кивнула Антонина. – Ответа не знаю. Но гибель Анастасии и смерть вашего друга точно никак не связаны.

– Откуда такая уверенность?

Она тяжело вздохнула, еле заметно грустно улыбнулась.

– Анастасия любила своего мужа. Она единственная из его жен его любила. Он это знал и очень ценил. Анастасию не вернешь, а все остальное не имеет значения. – Антонина снова тронула стакан, отодвинула его и посмотрела на Степана. – Передай родителям привет.

Потом быстро поднялась и, застегивая на ходу пальто, пошла к выходу.

Иван зачем-то торопливо выскочил следом. Антонина удалялась, поднеся к уху телефон.

Степа топтался рядом с Иваном.

– Когда она приезжала к твоим родителям, она сама в доме убирала? Ну… пыль протирала, мыла что-нибудь?

Вот это действительно не имело отношения ни к смерти Анастасии, ни тем более к смерти Егора, но Иван любил во всем ясность.

– Да нет, – улыбнулся Степан. – Привезла грузчиков и уборщиц. Она у Анатолия вроде домоправительницы. Раньше няней у его сына была. Потом Анатолий с той женой развелся, и Антонина при нем осталась. А что?

– Ничего, – сказал Иван. – Так…

– Вообще-то, Антонина маме понравилась. Мама всех людей делит на добрых и злых. Про Антонину сказала, что она добрая.

– А ты как людей делишь? – Иван пошел к машине. – На холопов и хозяев?

– На честных и ворье, – усмехнулся Степа.

– Разумно, – похвалил Иван. – Пожалуй, я тоже так делю.

Ему хотелось немедленно сделать один звонок, но разговаривать при Степе он не стал. Не потому, что хотел что-то от парня скрыть, а скорее, по старой привычке обдумывать информацию в одиночестве.

Сестре Егора он позвонил, только когда Степа довез его до дома.

Пока ехали, моросило, а сейчас выглянуло солнце. Иван подставил ему лицо и зажмурился от удовольствия.

На детской площадке ползал по горке единственный малыш. Мама его смеялась, прижимая к уху телефон. Она была молодая, Иван хорошо помнил ее девочкой.

– Ирочка, можешь разговаривать? – спросил Иван, когда трубка откликнулась.

– Могу, – фыркнула Ирина. – Еще одну картину продал?

Она приходила в себя после смерти брата. Именно такой ее Иван и помнил, веселой и ехидной.

– Пока нет, – улыбнулся Иван. – Егор писал портрет некой Анастасии Бережковой. Он ничего тебе про нее не рассказывал?

– Фамилию не называл, – насторожилась Ирина. – А про Анастасию говорил. По-моему, она ему нравилась. Анастасия была единственной женщиной после Стаськи, про которую Егор заговорил. Кто она?

– Жена довольно богатого человека. Что он говорил? Ирочка, пожалуйста, припомни все.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Она погибла незадолго до Егора. Попала в автокатастрофу.

Малыш заплакал, молодая мама подхватила его на руки.

– Ира, что Егор про нее говорил?

– Эти смерти связаны?

– Не уверен. Так что Егор говорил?

Солнце опять скрылось, небо снова стало серым.

– Я спросила, не собирается ли он жениться. Ты же понимаешь, меня это волновало, мужик не должен жить один. Егор засмеялся и сказал, что жениться не может, потому что все женщины, с которыми можно не сойти с ума от скуки, замужем. Я сначала подумала, он Стаську имеет в виду… – Ира вздохнула. – Егор сказал, что пишет портрет достойной женщины. Боялся, что не сумеет хорошо написать… Я стала про нее расспрашивать, но он сказал только, что ее зовут Анастасия. И что она замужем.

– Когда это было?

– За пару недель до того, как он умер. Может быть, за месяц. Не помню. – Она помолчала. – Ваня…

– Я найду убийцу, Ира.

Никогда не давай обещаний, если не уверен, что можешь их выполнить, когда-то учила маленького Ивана мама.

– Звони, если что-то выяснишь.

– Обязательно.

– И просто так звони. Пока.

– Пока, – попрощался Иван и сунул телефон в карман.

Начал накрапывать дождь. Молодая мама с малышом на руках побежала к подъезду, Иван придержал ей дверь и вошел следом.

* * *

Квартира была женской. На подоконниках горшки с цветами, в кресле большая плюшевая собака. Вероника села в кресло и взяла собаку на руки.

Перед этим, едва раздевшись, она прошла в другую комнату, где у изголовья кровати стояла фотография в рамке, и сунула ее в тумбочку.