Книга Ариведерчи, Верона!, страница 40 – Ольга Гаврилина

Алдо был в ударе и отработал все песни, не наступив никому на ногу. Марианна, которая объявила два выхода Терезы, тоже ничего не перепутала, да и сама она хорошо отработала свои номера, сорвав гром аплодисментов с восхищенным свистом и криками «Браво!».

Праздник еще продолжался, но артисты свою часть закончили и уже сидели по машинам, когда, включив зажигание, Тереза поняла, что автомобиль не заводится.

– Ну как же так! – возмутилась она и в сердцах рубанула кулаком по сигналу.

Машина протяжно загудела.

– Что там у тебя? – высунулся из своего окна Умберто.

– Не заводится опять! – расстроенно протянула девушка.

– Так не починили, что ли? Ты же возила вроде на сервис? – Он подошел к ее автомобилю. – Выходи, давай я попробую.

– На сервис возила, только посмотрели и не нашли ничего!

Он повернул ключ. Подождал, повернул еще раз с тем же результатом.

– Сейчас поздно уже что-либо делать. Оставляй его здесь, у входа в крепость. Я тебя до дома подброшу, а завтра мне все равно сюда за расчетом подъезжать, тогда и придумаем, что с машиной делать.

Тереза пересела к Умберто в его «Лексус».

По дороге он расспрашивал ее о жизни, и она, разгоряченная удачным выступлением и долгими аплодисментами, не заметила, как рассказала вдруг очень много.

Он вкрадчиво задавал вопросы, а она отвечала. Он ненавязчиво советовал, и она соглашалась, понимая, что он человек опытный и умный.

Они въезжали в Верону, когда девушка заметила, что он повернул не на ту стрелку.

– Я пока все там же живу, – съязвила Тереза, – куда это вы зарулили?

– Автоматически получилось. Хотя, знаешь что, давай ко мне заедем! Мне в замке за отличный концерт бутылку шампанского, которое тебе так понравилось, подарили, разопьем.

Тереза знала, что он женат, и была знакома с его женой, но не настолько, чтобы заваливаться ночью и пить вместе вино.

«Видимо, супруги дома нет», – сразу сообразила она.

– Спасибо, слишком поздно уже, – вежливо отказалась девушка.

– Завтра нам не вставать, завтра суббота! – непринужденно заявил он, продолжая приближаться к собственному дому.

«Только этого мне не хватало! – подумала Тереза. – Придется выходить и такси брать! – Она была настроена решительно. – А ведь так мило поболтали. Вот мужики!»

Она совсем не боялась Умберто, считая, что хорошо его знает и что самое большее, на что он способен, – это попытаться обнять или поцеловать ее.

– Мне идея пришла! – Он тормознул на светофоре и повернулся к Терезе.

Красный зловещий свет высветил в темноте сплющенный книзу нос, тонкие кривые губы и впалые глаза, как две черных дыры.

Тереза еле сдержалась, чтобы не отшатнуться.

– Пойдем, я тебе гробницу Джульетты покажу, да и выпьем там! Представляешь, прямо в усыпальнице!

Тереза никогда не была в этом музее и ярко представила подземелье с гробом.

– Сейчас?! Ночью?! – не поверила она.

– Ну да. Моя жена там работает, ключи с собой приносит, а сегодня в машине их оставила. – Он потряс связкой увесистых ключей. – Когда тебе еще такой случай представится?! Звезды, саркофаг и бутылка шампанского!

Как у любой творческой натуры, воображение Терезы разыгралось:

«Да, было бы здорово!» – подумала она.

Но идти с Умберто в музей ей не очень хотелось.

– Ладно, – поутих он, видимо, поняв, что спорить бесполезно. – Давай по глотку, и я тебя на такси посажу.

Они остановились у дома директора. И хотя она несколько раз была в этом месте, только сейчас обратила внимание, что совсем рядом находится усыпальница Джульетты.

Он вытащил из бардачка два пластиковых стакана и открыл бутылку.

«Хрен с ним, – размышляла Тереза. – Выпью чуть-чуть и поеду. Тем более что спать совсем не хочется».

– Конечно, кощунство из такой посуды шампанское пить, но я тебе предлагаю прямо из бутылки. – Он немного плеснул себе. – Так как предпочитаешь? – Тереза заколебалась. – Бери, бери, мне будет только приятно после тебя себе подлить. – Он всучил ей бутылку, достал из бардачка два яблока и включил музыку.

Он вел себя вполне адекватно и не делал никаких попыток к сближению, и Тереза совсем успокоилась.

– Так, значит, ты все еще с Трифоне, – утвердительно произнес он и посмотрел на девушку, которая отпила из горлышка. – Долгие отношения должны развиваться или сойти на нет.

– Они и развиваются. – Она облизала губы и опять заметила взгляд Умберто. – Вот хотим квартиру вместе снять.

– Хорошо подумала, это дело серьезное, – казалось, что у директора дрогнул голос.

– Попробуем, почему нет? Это же не замуж выйти.

– Конечно, конечно… почему нет, – согласился он.

Темная узкая улица была пуста, только кое-где горели тусклые фонари, освещая желтым светом старинную кладку домов и треснутый асфальт. Кусок звездного неба виднелся между крышами, из-за одной из каминных труб выглядывала грустная шафранная луна.

– Смотри, какая луна низкая, – проследил за ее взглядом Умберто, – как будто верхом на трубе сидит и ухмыляется.

– Точно! – развеселилась Тереза, глотнула шампанского и хрустнула яблоком.

Умберто мог быть некрасивым, временами странным, но она знала, как он поддерживал артистов, и не только пустым советом, но и деньгами. Не говоря уже об их общих эмоциональных ассоциациях и взглядах, которые очень помогали в творчестве и доказывали родство душ.

– А давай все-таки зайдем в усыпальницу! – увидев, что девушка расслабилась, произнес Умберто.

– А почему бы и нет, – вдруг согласилась Тереза.

Они вышли из машины, Умберто схватил связку ключей от музея, а Тереза бутылку.

Одну за другой директор открыл несколько дверей, которые захлопывались за ними с гулким грохотом, разносившимся эхом по всему зданию.

В полной темноте они пересекли несколько небольших помещений, пока наконец не оказались во внутреннем дворике.

Янтарная луна висела над садом, заливая золотистым светом скульптуры из белого мрамора, темный бюст Ульяма Шекспира и старинный колодец в центре.

Тереза застыла в восхищении.

– Это невозможно до чего красиво! – воскликнула девушка. – Эти статуи, они сейчас оживут и начнут танцевать здесь на траве и пригласят нас в свой хоровод!

Умберто чуть отстал и, поняв состояние Терезы, наблюдал молча.

Она вышла на середину и подняла руки к лунному свету, расплескав шампанское.

– Ночью все по-другому, – подал он голос, остановившись у резной колонны.