Книга Семь клинков во мраке, страница 93 – Сэм Сайкс

– «Эвонин и семья», с тех самых пор, как производством занялась я, – жестко поправила она. – Ты о нас слышала.

Слышала. Как любой от Последнесвета до Нижеграда. Это имя, в конце концов, выжжено на плоти тысячи грядущих изменщиков, обманщиков и должников, у которых выдался неудачный день.

– И где же твой богатенький папаша? – поинтересовалась я.

– Перепоручает дело своей богатенькой дочери, – рявкнула Ренита. – Той, кто с легкостью может купить все эти автострелы, направленные на тебя, и крайне уютный гроб в подарок, если рискнешь выкинуть какую-нибудь глупость. – Она подала знак людям. – Из-за тебя я уже опаздываю. Будь так любезна, отойди, и я отправлюсь своей дорогой, не растратив на тебя ни болтов, ни плевка, которым намереваюсь тебя оросить.

А она вроде милая.

– До меня не доходили рассказы о щедрости Эвонинов, – произнесла я. – Но, думаю, никогда не поздно исправить это к лучшему. – Я выглянула из-под капюшона – на повозки за ее спиной. – Я вот, к примеру? Думаю, я могу сегодня побыть маленько благоразумной. Сдается мне, у вас тут избыток всякого добра. Дай мне то, что я хочу, и я с радостью уберусь с дороги, ебитесь дальше до Последнесвета.

Расслышавшие стражи хмыкнули. Забавное, должно быть, зрелище – грязная девица посреди дороги требует даров у Эвонин. Ренита, впрочем, не смеялась. Она смотрела так, словно я только что спросила, не родила ли она ребенка не из того места.

– Нервы у вас, сударыня, железные, – холодно бросила она.

– Я не попрошу многого, – подняла я ладонь. – Мешочек металла, пару бутылок виски, набор целителя… – Я умолкла, задумавшись. – А еще перо и несколько листов.

Ренита недоверчиво вскинула бровь.

– Для каких целей?

– Чтобы написать «Иди на хер, не задавай вопросов». – Я задержала взгляд на женщине из стражи, вернее, на ее мече. – И вот такой замечательный клинок. Вполне приемлемая для Эвонин просьба.

– Внесем поправку, – заметила Ренита. – Дело не в нервах, а в недуге мозга. – Смех стражей стал громче. – А кто ты, скажи на милость, такая, чтобы у меня сие требовать?

Я улыбнулась.

Приподняла капюшон.

И сказала.

– Сэл Какофония.

Смех умолк.

Стражи изумленно распахнули глаза.

Осмотрели меня с головы до ног.

Они искали повод уличить меня во лжи, заявить, что я просто дрянь, которая решила воспользоваться чужим именем. Но увидели татуировки на моих руках. Увидели шрамы.

Увидели Какофонию.

Побудь в этом деле с мое и начнешь наслаждаться мгновениями, когда твое имя узнают. Сперва – дикие глаза и неуютное ерзание. Потом приходит черед нервных переглядываний, поиски поддержки. А они уже сменяются страхом на лицах, судорожными вздохами и поисками пути к отступлению.

И когда эти мгновения случаются…

– Твою ж мать, это правда она.

…м-м, лучше секса.

Стражи переглядывались, перешептывались. И сквозь ворчание ротаков я слышала, как они обмениваются россказнями.

– Она этим своим гребаным револьвером прикончила больше двух десятков скитальцев.

Правда.

– Я слышал, она этой штуковиной остановила революционный танк.

Ложь.

– Однажды она перестреляла всех Черностражей до единого, потому что они украли у нее курицу.

Наполовину правда. Мы давненько враждовали. Но курица была отменная.

– …убила двадцать человек за ночь…

Шепотки все расползались.

– …тот сраный револьвер – чистое зло, демон…

Как яд по венам.

– …она нас всех убьет, просто отдайте ей, что там она…

И музыка в моих ушах.

– Довольно! – крикнула Ренита так громко, что все умолкли, и сердито глянула сверху вниз на парнишку рядом с собой. – Подстегни ротаков, Деннек. Пусть ее затопчут.

– Я пытаюсь! – возмутился Деннек. – Но, мэм… – Он уставился на меня огромными, широко распахнутыми глазами и с трудом вздохнул. – Они как будто знают.

Ну, честно говоря, знали они запах дерьма Конгениальности, которое я разбросала по дороге. Вонь хищной птицы заставит нервничать любого зверя.

– Твоя прислуга, сдается, обо мне слыхала. – Я крутанула Какофонию в пальцах. – Спроси у них, однако не думаю, что они слышали россказни о моем терпении. Итак, может, тебе хватит людей, чтобы меня прикончить, а может, и нет. Но если станет жарко, некоторых из них я точно заберу с собой к черному столу. И держу пари, заменить их встанет куда дороже, чем отдать мне то, что я прошу.

Я зевнула, почесала шрамы дулом Какофонии. Вот так глянешь на меня – и в жизни не догадаешься, что у меня сердце вот-вот ребра проломит.

– В общем, как знаешь… дело твое.

Ренита смерила меня взглядом, который вышел за пределы гнева, проскользнул по касательной мимо ненависти и ушел в чувство столь холодное и злобное, что я даже не придумаю ему названия. Я буквально видела чаши весов в ее голове, взвешивающие число стражей против их очевидного страха передо мной. Наконец ярость на ее лице медленно угасла, оставив едкое, раздосадованное презрение.

Презрение я как-нибудь переживу.

Она глянула на стража, повела подбородком. Мужчина направил птицу к задней части повозки, малость порылся, а потом вернулся с сумкой. При виде ее мои раны, скрытые рубахой, заныли. Я с трудом сдержала нетерпение. Со страхом в глазах страж осторожно приблизился ко мне.

Вернее, начал приближаться, как вдруг его хозяйка вновь заговорила:

– Один момент.

Я глянула на Рениту. Презрение исчезло, сменилось холодным расчетом. Она окинула меня внимательным взглядом, словно могла видеть сквозь плащ окровавленные бинты.

– Набор целителя, – произнесла Ренита. – Зачем он тебе?

– Дорога – место опасное, – ответила я, опоздав на мгновение. – Предпочитаю быть готовой.

Она снова окинула меня взглядом. Холодный, оценивающий, он нашел бурые пятна на краю плаща, потрепанную ткань, мой напряженный живот.

– Ты в крови, – заметила Ренита.

– Да, – я с трудом плеснула в голос яду. – Последний, кого я кое о чем просила, оказался слишком медлительным.

Она не шелохнулась. Даже моргать перестала.

– Если в дороге такая нужда в наборе целителя, у тебя, разумеется, оный должен иметься. – Уголки ее губ тронула ледяная улыбка. – Если эта нужда, разумеется, не подвигла тебя остановить вооруженный до зубов караван.

Я сощурилась. Сердце заколотилось чаще. И, судя по выражению лица Рениты, она это как будто услышала.

– Скажу вам вот что, мадам Какофония, – проговорила она. – Можете угоститься чем угодно из моей повозки, – она указала на парнишку рядом, – включая Деннека, если вскарабкаетесь сюда и сами заберете.