Книга Звездная кровь, страница 15 – Дин Кунц

— Солгали? — недоверчиво переспросила она, словно впервые в жизни столкнувшись с тем, что люди, оказывается, способны на ложь. А может быть, так оно и было на самом деле. Лгать этой женщине было бы так же подло, как, скажем, объяснять младшему братику, что никакого Санта-Клауса на самом деле нет.

— Я прибыл не для того, чтобы готовить статью, — пояснил Тимоти. — Это было только предлогом попасть сюда.

Полли Лондон нахмурилась, все еще недоумевая, чего ради жалкому мутанту вздумалось являться к ней в дом по выдуманной причине.

— Я не хочу причинить вам вреда. Но прошу вас помочь мне.

Она хотела было встать, но Тимоти бросил на нее умоляющий взгляд, и она осталась в кресле. Вид у нее был сейчас несколько раздраженный или, точнее, по-детски обиженный, но он понимал, что обижаться всерьез, а тем более сердиться эта женщина не способна. И дело не в том, что она была инфантильна, — нет, просто ей так и не довелось узнать, как страшен и мерзок бывает мир, следовательно, ей не понадобилось обрастать толстой кожей и, в свою очередь, обзаводиться страшными или мерзкими качествами.

— Я у себя дома, — произнесла она. — Уж не пытаетесь ли вы указывать мне, как я должна вести себя в собственном доме?

— Прошу прощения, — сказал Тимоти. — Но если вы подниметесь, мне, в свою очередь, придется включить двигательное устройство и проследить за тем, чтобы вы не позвали никого на помощь. Это было бы глупо с вашей стороны, потому что, как я уже сказал, я не хочу причинить вам вреда. Если же вам и удастся что-нибудь в этом роде, то просто скажу полиции, что прибыл сюда взять интервью, и покажу мои заметки. А вашу попытку устроить скандал объясню тем, что вы стремитесь стать виновницей и героиней подлинной сенсации.

— Заметки? Но вы же...

— Я заготовил их заранее. Как раз в предвидении примерно такой ситуации.

Она внезапно улыбнулась. Тучи рассеялись.

— Золотая голова, верно?

— Мне хочется думать, что дело обстоит именно так.

— Ну и какой же услуги вы от меня хотите? Полли Лондон откинулась на спинку кресла, сделала глоток из бокала. От минутного недовольства не осталось и следа.

Он мысленно пожелал, чтобы ей никогда не встретился человек, рассудок которого, острый и холодный как бритва, сумеет устоять перед ее чарами. Потому что такому извергу не составило бы труда за несколько часов разрушить хрупкий мир, в котором она обитает, превратив и этот мир, и ее самое в безжизненные руины. Как, должно быть, замечательно — родиться и с самого рождения обитать в мире, в котором не существует зла! Но вместе с тем это и опасно — столкнувшись со злом, ты окажешься беззащитным перед ним.

— У вас ведь был роман с покойным Клаусом Маргелем, не так ли? — спросил он напрямик.

Тимоти показалось, будто ее изумрудные глаза подернулись пеленой, словно она старалась сдержать нечаянные слезы. А когда она заговорила, голос ее едва заметно дрожал. Это поразило Тимоти, видевшего Маргеля таким, каков он был на самом деле, — человеком, лишенным представлений о морали и чувства раскаяния, хладнокровно и безжалостно убивавшим всех, кто стоял у него на пути. Теперь Тимоти решил, что были у этого человека, очевидно, и какие-то другие качества, и это открытие удивило его. Он порадовался, что в газетах не сообщалось о том, как именно погиб Клаус Маргель, а расправу над ним выдали за дело рук полиции.

— Это так, — сказала она. — Мы с ним долго встречались. Он относился ко мне как джентльмен. Ухаживал за мной, словно маленький мальчик. Я отказываюсь верить всем тем ужасам, которые написаны про него в газетах.

— Но все это правда, — осторожно произнес Тимоти, опасаясь снова вызвать выражение недовольства на ангелоподобном лице Полли.

— Это вы так думаете!

Сердиться на нее было невозможно. Оставалось только удивляться слепоте и наивному желанию отгородиться от реальности. Справившись со своими чувствами, Тимоти сказал:

— Его брат пытается меня убить. И вновь ему пришлось удивиться: ее реакция на эти слова оказалась далеко не столь наивной, как на его высказывания о Клаусе.

— Я не люблю Иона, — проговорила она, глядя на вино в бокале. — С Клаусом всегда было весело. Он любил жизнь и умел ею наслаждаться. А Иона я даже никогда не видела с улыбкой на устах. Мне кажется, ему хотелось разлучить меня с Клаусом. И я его немного побаивалась.

— Я хочу убрать Иона Маргеля прежде, чем он уберет меня, — сказал Тимоти.

Полли резко побледнела и нервным движением поднесла к губам бокал.

Он сообразил, как именно она восприняла его слова, и поспешил с уточнением:

— Я вовсе не собираюсь его убивать. Мне хочется всего лишь передать Иона Маргеля в руки правосудия. Если его приговорят к смертной казни, значит, так тому и быть. А может быть, ему дадут пожизненное заключение. Но мне нужна хоть какая-то зацепка, чтобы предъявить ему обвинение, иначе мне не будет ни минуты покоя.

Полли достала из консоли кресла бутылку, подлила себе в бокал и задумалась.

— Но я не понимаю, чего вы хотите от меня, — сказала она.

Руки у нее сейчас дрожали.

— У вас должны быть знакомые в мафии.

— Нет, — сказала она твердо и, скорее всего, искренне.

Ее ответ на мгновение сбил Тимоти с толку, но тут он вспомнил о том, в каком неведении пребывала красавица относительно подлинной жизни Клауса Маргеля.

— Но вы ведь знакомы с его близкими друзьями?

— Да, но они не из мафии!

— Позвольте уж мне самому решать, из мафии они или нет. Я прошу вас вспомнить друзей Клауса Маргеля. Не было ли среди них людей, которые недолюбливали бы его брата?

— Да практически все!

— Вот и прекрасно. Подумайте о них и вспомните того, кто ненавидит Иона Маргеля сильнее, чем все остальные. Кого-нибудь, кому бы тот угрожал. Или шантажировал. Или кому не нравилось работать под его началом.

— Да ведь меня все это совершенно не касается! — В голосе Полли Лондон теперь слышался подлинный гнев. — Я вообще не понимаю, с какой стати сижу с вами и слушаю бред о том, что Клаус и его друзья — гангстеры!

— Потому что они на самом деле гангстеры, — возразил Тимоти. — И если вы не окажете мне эту незначительную и нетрудную для вас услугу, я употреблю все возможности “Страны развлечений”, чтобы дискредитировать вас и погубить вашу карьеру.

— Вы этого не сделаете!

Она вскинула голову и с изумлением посмотрела на него. Актрисой она была превосходной и прекрасно об этом знала.

— Сделаю, даже если ради этого мне придется пойти на ложь, — сказал Тимоти. — Мы сфабрикуем и опубликуем клеветнические материалы. Конечно, вы подадите на нас в суд за клевету. Но к тому времени вам уже ничто не поможет. И даже если нас оштрафуют в вашу пользу на миллион-другой, “Страна развлечений” переживет такую потерю — не без труда, согласен, но переживет. Меня это не разорит. А вам, как мне представляется, играть в кино и на сцене нравится куда больше, чем зарабатывать деньги сутяжничеством. Вы актриса. Шантаж при помощи объемных видеоматериалов принесет вам неизмеримый в денежном эквиваленте ущерб. — Тимоти видел, что она поверила в серьезность его намерений, однако все еще не может смириться с тем, что столкнулась с таким негодяем и с таким негодяйством, и вообще с тем, что в мире существует подобное негодяйство. Ему все-таки удалось пробить броню ее наивности, хотя это и не доставило ему особого удовольствия. — Для меня это вопрос жизни и смерти, — добавил он как бы в объяснение и оправдание собственной жестокости.