Книга Ничья. Получившая имя, страница 24 – Ольга Романовская

Мне же пришлось превратиться в проститутку.

Второе проникновение далось легче – восстановив силы, император поспешил закрепить результат. Встав так, как он пожелал, отдалась ему, насколько могла в силу обстоятельств. Потом, к счастью, мы перешли к более традиционным способам. Я выгибалась под Неймаром, ласкала его и представляла Адриана. Будто это его член входит в меня, будто это его рука сжимает мою грудь.

Император никакими особыми средствами не пользовался, но закончили мы только на рассвете. Тело ломило, усталость свинцом налила мышцы, однако я не позволила себе задремать. Именно сейчас нужно все сказать, Джанет, пока и Неймар не провалился в пучину сна.

Начала с невинного:

– Я удовлетворила ваше величество?

– Вполне, – пробормотал император.

– Тогда не соблаговолит ли ваше величество меня выслушать?

Заинтересовавшийся монарх сбросил с себя оковы дремоты и приподнялся на локтях. Ставни в спальне оставались открытыми, портьеры тоже никто не задернул, и солнце нового дня наискось падало на постель, тенями и светом вылепляя контуры моего тела.

– Хм, – Неймар задумчиво провел пальцем от моей груди до пупка, – я ведь тебя уже где-то видел.

– Совершенно верно, ваше величество. Я рьянка, последняя рабыня маркиза Джака.

Упоминание имени бывшего советника не понравилось императору, но он быстро взял себя в руки и прежним ленивым тоном полюбопытствовал:

– И как же ты здесь оказалась?

– Меня насильно привезли сюда люди виконта, уничтожили вольную и определили в гарем. А маркиза продали в рабство.

– Чушь! – отмел неудобную правду Неймар. – Следи за языком, женщина! Ты просто рабыня. Маркиз погиб в стычке с солдатами. – Значит, планы Альбуса изменились, подельники беглеца исчезли. Догадываюсь, никакое тело из реки тоже не выловят. – Он тайком явился в столицу и готовил покушение на меня.

– Вам сказал так виконт Рос? – криво усмехнулась. – О, он мастер по части лжи! И я не рабыня, ваше величество, могу назвать имена людей, которые видели мою вольную.

– Поди прочь! – рыкнул император и столкнул меня с кровати.

– Однако это так. Помощник жреца Храма наслаждений, прислуга нескольких гостиниц, работники Рынка наслаждения, наконец, солдаты, охраняющие туннель, видели свободную женщину, а не рабыню. А вот видел ли кто-нибудь, как маркиз Джак планировал страшное преступление? Кто-то, кроме людей виконта Роса? И почему солдаты убили его, а не захватили живым, чтобы судить? Сомневаюсь, будто они не справились бы с одним человеком.

Я перешла дозволенные границы, но не могла остановиться. Пусть меня вздернут, но я посею сомнения в душе императора. Он станет косо посматривать на Альбуса, а тот рано или поздно допустит ошибку.

– Убирайся! – Разъяренный Неймар запустил в меня подушкой. – Не желаю ничего слышать о маркизе Джаке, тем более от женщины.

Что ж, я попыталась.

Склонив голову, попятилась к двери. Каждый шаг – как подвиг.

Небо, как я вообще выжила! Меня трясло от воспоминай о прошедшей ночи. Нужно скорее принять ванну и выкинуть из головы. Даже изнасилование на «Каракатице» меркло по сравнению с тем, что вытворял император. И не только он – многие мужчина удовлетворяли так свою похоть. Это не считалось извращением, раз девочек из храма учили оказывать подобные услуги за особое вознаграждение. Но меня, я не ожидала подобного, пусть мельком слышала о предпочтениях Неймара Сирха.

Оставалось только гадать, что ждало меня за дверью.

Вопреки ожиданиям, палач не навестил мои покои. Вместо него после лекаря, проделавшего необходимые манипуляции, пожаловала домоправительница. От нее я узнала, что император уехал мрачный, поэтому подарки ожидались не столь щедрыми, как могли бы быть. Слушала, изображая заинтересованность. По мне, могли бы и вовсе ничего не дарить.

– Уж не знаю, что ты там натворила, – поджав губы, выговаривала домоправительница, – но император даже завтракать не стал, отказался с хозяином прощаться. Невиданное дело!

Отголоски боли прошли. Едва сдержала мстительную ухмылку. Неужели виконта Роса ожидала опала? О, я согласилась бы лечь под императора снова, лишь бы увидеть скатившуюся с эшафота голову Альбуса! Уехал, хмурый, значит… Слуги волнуются, у той же домоправительницы руки дрожат – боятся. А я не боюсь.

Настроение мгновенно улучшилось. Знать, что у твоего врага неприятности – сладкий аперитив мести.

Я вознамерилась весь день провести в кровати, благо имела полное право, поэтому, когда домоправительница, охая, удалилась, велела служанкам никого не пускать. Сначала просто лежала, приходила в себя. Да и не слишком подвигаешься после усилий императора. Потом, чтобы не думать о прошлой ночи, заняла голову разными глупостями.

Интересно, что болтали обо мне Милена и та, другая девушка? Злорадствовали, наверное: соперница оказалась не столь уж искусна. Пускай! Меньше всего меня волновали сплетни и собственная репутация в гареме. О себе бы думали. Если на то пошло, их раньше прогнали.

Однако насладиться тишиной и покоем мне не позволили.

Сначала я услышала возню за дверьми, затем они резко распахнулись, и в покои ворвался побагровевший от ярости виконт. Отшвырнув пробовавшую удержать его служанку: «Ханун прописали покой», Альбус направился прямиком ко мне. Съежившись, ожидала удара, но новый хозяин ограничился словесным:

– Что ты натворила, дрянь?!

Он навис надо мной, сжимая побелевшие пальцы в кулаки. Поневоле ощутишь себя беспомощной – ведь я в постели, обнаженная. Однако не поддалась, взяла себя в руки. Если до сих пор жива, то не умру.

– Не понимаю, о чем вы, господин? – изобразила невинную дурочку.

– Не увиливай!

Вспомнив, что мы не одни, Альбус обернулся и выставил служанок. Воспользовавшись моментом, накинула халат и кое-как встала. Мелочь, а спокойнее. Одетому всегда комфортнее, чем раздетому, а лежачий человек заведомо проигрывает в споре.

– Что. Ты. Сказала. Императору?

О как! Советник догадался, что дело не в любовных утехах. Нужно его разубедить.

– Что вы? – испуганно замахала руками. – Разве наложницам позволено говорить в присутствии его величества? Особенно чужим наложницам.

Мне удалось посеять зерно сомнения в голове виконта, но опасность пока не миновала.

Альбус вплотную подошел ко мне и ухватил за подбородок.

– Смотри в глаза и говори правду, сучка!

– Мне больно, отпустите! – прошамкала в ответ.

Пальцы виконта сдавили челюсти, словно жаждали перемолоть их в порошок.

Альбус ослабил хватку, но не отпустил. Смело, потому как не чувствовала за собой вины, подняла на него глаза и спокойно повторила: