Книга Ущелье Самарья, в следующий вторник, страница 36 – Анна Дашевская

Пигалица исчезла и через мгновение вновь материализовалась на пороге с серебряным кофейником, спиртовкой, чашками и всем прочим, выставленным на поднос. Кайонн кивнул ей, отпуская, самолично запер дверь на обычный и магический замок, после чего со вздохом поставил защиту от подслушивания. Потом подошел к высокому книжному шкафу, где тускло блестели золотом корешки толстых томов, вынул два с нижней полки и пошарил за ними.

– О! надо же, Жанна этот тайник пока не нашла, – сказал он радостно, доставая из тайника графин и стаканы, почти такие же, как и на рисунке. – С тех пор, как мой врач порекомендовал мне здоровый образ жизни, я вспомнил все приемы маскировки, что когда-то применял в магическом спецназе.

– Я чувствую, вы поняли, как именно воздействует третья картина, – сказал Лавернье.

– Еще как! – Тут Кайонн посерьезнел, плеснул в стаканы аква виты и взглянул на картонные прямоугольники на столе. – Я считал, что магия желания – выдумка.

– Все так считали. К сожалению, Павсаний эту выдумку превратил в реальность, и теперь нам с вами решать, что с этим делать…

– Ну что же, значит, будем решать. – Ректор со стаканом в руках прошелся по кабинету, постоял возле окна, глядя на что-то во дворе, потом повернулся и сказал, – Я предлагаю пригласить еще одного нашего преподавателя, за которого готов поручиться своим магическим даром. Составим, так сказать, триумвират заговорщиков.

– Кого?

– Через пятнадцать минут у него закончится лекция, все увидите сами. Не буду портить впечатления, скажу лишь, что это один из крупнейших специалистов по ментальной магии. Собственно, этот курс он у нас и читает.

– Ну, да, пожалуй, что эти картинки можно отнести к разделу ментальной магии… – в задумчивости Лавернье потер переносицу.

– И звучит не так пугающе, как магия желания, не правда ли? – ответил Кайонн с обезоруживающей улыбкой.

Они в уютном молчании пили кофе, когда в дверь постучали. На пороге появилась все та же пигалица со словами:

– Господин ректор, к вам господин профессор…

– Поскольку я уже здесь, можешь не трудиться докладывать, девочка, – глубокий бас, и за спиной секретарши появилась огромная фигура орка. Пьер мгновенно вспомнил, что оружия у него с собой нет, а большинство амулетов, в том числе и защитных, на территории Академии не работает.

– О, ну вот и вы! – радостно сказал Кайонн. – Проходите, эрхэм Грунгах, проходите и присаживайтесь. Разрешите вас познакомить. Это мэтр Пьер Лавернье, мой старый знакомый, среди всего прочего – антиквар. А это эрхэм Грунгах из клана Дикого Вепря, в ближайшие три года он согласился вести для наших студентов курс ментальной магии.

– Очень рад, – кивнул Пьер.

Орк повторил его жест и повернулся к ректору:

– Правильно ли я понимаю, что наше с вами маленькое совещание откладывается, господин ректор?

Кайонн поморщился.

– Да тьма с ними, с неуспевающими и прогульщиками! Пусть отрабатывают. Ну, скажем, в качестве санитаров в ближайшем госпитале, шесть часов в неделю, четыре недели каждому. Годится?

– Вполне.

– Вот и отлично. У нас с вами образовалась значительно более интересная проблема. Если позволите, эрхэм, мэтр Лавернье расскажет вам то, что я уже знаю.

Пьер был краток. Да и что там было долго расписывать, довольно было показать все те же картинки. Орк нахмурился и потер бритый череп, испещренный клановыми татуировками.

– Скажите, этот Павсаний что, был талантливым художником? – спросил он.

– В те времена, когда я его знал достаточно близко, а это лет двадцать назад, он рисовал на уровне «точка-точка-запятая». Конечно, мы лет десять не виделись, но вряд ли он вдруг обрел талант живописца.

– А кто рисовал это?

– Пока не знаю. Я слишком мало пробыл в Аль-Искандарии, да и город это такой… специфический. Но глава тамошней коптской общины обещал узнать все, что возможно, и в кратчайшие сроки сообщить. – Лавернье поморщился, но деваться было некуда, рассказывать – так уж все. – Меня пытались обокрасть. Сперва выкрали письмо от служанки Павсания с сообщением о его смерти, и я до сих пор не могу понять, зачем это было нужно? Письмо я уже прочел, Мариам меня знала в лицо, никакой магии на этом письме не было…

– Или не осталось, – сказал Грунгах, и Пьер запнулся на полуслове. – Может быть, задачей того, кто письмо вытащил, было именно разрушить магическую тайнопись или что-то еще.

– Тайнопись я бы почувствовал. Или нет? Тьма, все равно этого мы уже не узнаем!

– А что еще, кроме письма? – подал голос Кайонн.

– Вчера вечером, когда я вернулся домой, обнаружил, что в доме у меня побывали. Ничего не взяли, хотя и вскрыли оба сейфа. И я могу лишь предположить, что охота идет за наследством Павсания.

– Интересно… – протянул орк и переглянулся с ректором. – А может, Лавиния?…

Тот покачал головой.

– Ничего не выйдет. До Перелома года профессор Редфилд в Квазулу-Нгуни, с ней и связь-то не всегда есть. Ну, хорошо, все это лирика, вернемся к лаборатории. Правильно ли я понимаю, что, помимо этих рисунков и описаний, в наследство входили собственно краски, методика их получения и магические формулы?

– Да.

– Это означает, что, в том случае, если Академия принимает условия завещания, у нас будет возможность повторить изготовление этих красок, поэкспериментировать с рисунками и так далее.

– Есть еще одна вещь, о которой Павсаний написал. Те несколько этюдов, которые вы видели, довольно-таки… – Лавернье поискал слово. – Незамысловатые. И воздействие они оказывают простейшее. Но более сложная система образов способна, например, привести объект к самоубийству.

– Воздействие персонифицировано? – спросил орк.

– Не знаю. Как вы понимаете, на таком уровне никто не проверял, Павсаний ограничился, как я уже сказал, самыми незамысловатыми этюдами.

– Н-да… Вроде бы, мне следовало бы быть в восторге от того, что Академия будет в первых рядах при открытии нового направления магии, – Кайонн встал и вновь подошел к окну, постучал пальцами по стеклу и повернулся к собеседникам. – А мне больше всего хочется все это просто сжечь. Страшно подумать, чего может добиться более или менее беспринципный маг, получив в руки такую силу. Что скажете, эрхэм?

– Надо подумать.

Орк был мрачен, и это легко можно было прочесть даже под татуировками.

Лавернье встал, сложил картоны стопкой и вновь завернул в бумагу.

– Мой номер коммуникатора у вас есть, Кайонн. До середины октября я в Лютеции, потом должен буду уехать.

– Я тоже прощаюсь, – Грунгах коротко поклонился и пошел к двери. На пороге оглянулся и добавил: – Мэтр Лавернье, если у вас есть время, может быть, зайдете ко мне на кафедру? Ну, или в другой раз…