Книга В гостях у сказки, или Не царевна лягушка, страница 41 – Янина Веселова

— Плохо это, — нежно коснулась мужниной щеки берегиня. — Нельзя так, родной

мой.

— Сам знаю, что нельзя, — со вздохом признался Подколодный. — Но гложет что-

— Я тебя очень хорошо понимаю, — помолчав, негромко заговорила Марья. — Обида, нанесенная близкими, самая сильная и больная. Чужой человек иной раз такого наговорит, столько гадостей наворотит, а тебе хоть бы хны. А родной одно слово скажет — нож в сердце вонзит.

— Да, — уронил Аспид.

— Я, бывало, тоже на родителей обижалась. На маму кричала, бабушку не слушала, думала, что дед из ума выжил, а отец мне зла желает. В советах их не нуждалась, шуток не понимала, обиды копила. Не всегда, конечно, но часто… — Маша сердито вытерла слезы. — Дура была, — закончила решительно.

— Почему?

— Потому что нету их, умерли, оставили меня одну. Без советов, шуток, без понимания, помощи и поддержки. И много лет никому до меня дела не было, бобылем жила. Или как это правильно называется? Не суть. Главное, что семьей дорожить надо.

— Ты больше не одна, я с тобой.

— Ты, а еще Настя, Малашка, дядька Корней, Люба с детками, — согласилась Маша. — И никому я вас не отдам. Надо будет в кровь по колено встану, но не отступлюсь. А ты…

— Я?! — до глубины души обиделся змей.

— Не думай, я понимаю, что на Ягу ты из-за меня обиделся, — прояснила свою позицию Марья. — И я благодарна, но тут ведь не только в этом дело.

— Да? — Подколодный сжал губы в нитку.

— Ты ведь очень талантливый архитектор, тонко чувствующий человек, то есть не человек, конечно…

— Я понял, продолжай, — Аспид выглядел ошарашенным.

— Ага, — моргнула Маша. — Тонкий ты, творческий, а вынужден Разбойным приказом заведовать, потому что так надо.

— Да, — прозвучало глухо.

— И ты устал, даже сталь устает, а они…

— Они могли бы побольше ценить меня.

— Они ценят, поверь, — нежно улыбнулась мужу Маша. — И любят, и тревожатся. Это сразу видно при взгляде на вашу семью.

— Нашу, — поправил змей.

— Ну да, нашу, — легко согласилась она. — Но натура у них шкодная, сам знаешь. И потом, в больших семьях всегда над близкими подшучивают. А что касается женитьбы… Ты же первый тихушничал, не только от родных от меня таился, вот и получилось…

— Тебя послушать, выходит, что я кругом и виноват, — возмутился возведенному поклепу Аспид.

Маша на это только руками развела. Мол, извини, разлюбезный друг, но против правды не попрешь.

— Ну и ладно, — подумав для виду, согласился змей. — Раз я виноват, мне и исправлять. Полечу мириться. Ты со мной, Марьюшка, или тут побудешь, за избушками приглядишь?

— Останусь, — решила Маша. — За стройкой пригляжу, за Соловушкой. А ты смотри там, особо перед Ягой не расстилайся, а то еще на чего удумает. Помни, что ты хороший, любимый и единственный, не давай себя обижать заново.

— Я тебя люблю, — стиснул жену в объятиях Аспид. — Знаешь?

— И я тебя, — уверила берегиня. — Только не сжимай так сильно, удав Лукоморский, задушишь.

— Никогда, — ослабил хватку он. — Не задушу, не разлюблю и не отпущу, потому что ты — мое самое главное сокровище, моя семья, мать моих детей.

— Мать? — испугалась Маша. — Что уже?

— Пока нет, — склонился к ней муж. — Нам стоит немного подождать, как думаешь?

— Думаю, что ты прав, — осторожно ответила Марья. — А ты можешь это регулировать? — спросила она.

— Да.

— Ага… А в перспективе детей ты хочешь? Хотя бы двух?

— Очень.

— Тогда живи, — успокоено выдохнула берегиня. — Только не тихушничай со мной по такому серьезному поводу.

— Договорились, — серьезно пообещал змей. — Веришь? — спросил он прежде, чем обратиться прекрасным серебряным драконом.

— Всегда, — молвила Маша чистую правду и долго-долго смотрела вслед растаявшему в небесной синеве мужу.

Он вернулся поздним вечером. Вывалился из портала в компании Яги, Горыныча, Любаши и Насти. Обнял свою ненаглядную берегиню. Поцеловал нежно. Похвалил за самое прекрасное в мире гнездо. И снова украл ее у всех. Пообещав вернуть утром. Вот и все.

Аспида, конечно же, простили. Во-первых, — змей в своем праве. Во-вторых, — не до него сейчас. Все внимание будущим птенчикам. И в-третьих, и самых главных, — избушка, банька и сарайка Ягу к себе и детям близко не подпускали. Но об этом молодожены узнали утром, а дело было так.

* * *

— А ну отойди от двери, паразит хвостатый! — возмущенный голос Яги разорвал тишину раннего утра.

— И не подумаю, — с ленцой промурлыкали в ответ.

— Не зли меня, бесстыжая морда. Думаешь лег в дверях опочивальни, так сразу из кота драного в волкодава превратился? Брысь отсюдова!

— Бедного котика всякий обидеть норовит, а только я своего поста не покину.

Не дам спозаранку Марьюшку будить.

— Убью!

— Пожалуйста, со всем нашим удовольствием, — в кошачьем голосе был хорошо различим настоящий надрыв. — Все-равно мимо живого меня никто в опочивальню хозяйскую не прорвется, а то взяли моду подглядывать и всем подряд образы заветные являть,

— Ррррр! — растеряла все слова ведьма.

— Надо Соловушку спасать, — переглянулись Маша с Аспидом и, не сговариваясь, ринулись к двери. Насилу успели. Еще чуть, и шагать бы котику по Калинову мосту через реку Смородину.

— Доброе утро, — выпалила Марья, отталкивая баюна.

— Какими судьбами, нянюшка? — кинулся к Ягишне змей.

— Сейчас убью паразита злоязыкого и все расскажу, милок, — рвалась к коту ведьма.

— Руки коротки, — из-за Машиной спины подъелдыкивал баюн.

— Прощайся с жизнью!

— Смотри не промахнись, старая, а то Марьюшку заденешь, Хотя, что я говорю, тебе ж не впервой голубушку нашу обижать, — резал правду-матку котей.

— Да ты!..

— А ну молчать! — рявкнул Аспид.

— Развели бардак, — поддержала его Маша.

— Тьфу на вас, — обиделась Яга.

— Сатрапы, — переобулся в воздухе кот. — Неблагодарные…

— Цыц, — вызверился змей. — Что за балаган вы тут устроили?

— Лучше узнай, как они сюда попали, — посоветовала мужу Марья. — Ладно Яга, она про лесной терем знает, а Соловей откуда взялся?

— Тоже мне тайна, — обиженно заявил кот. — Гостил я в этом тереме и не раз…

— И не два, — поддержала Яга. — Отсюда и утек, паразит, а мы тебя обыскались, гулена бесстыжий.