Онлайн книга «Когда солнце встанет на западе»
|
- Таша, у тебя совесть есть? Я чувствую себя озабоченным подростком, подглядывающим за родителями в замочную скважину! - А? Наваждение схлынуло. На меня возмущенно смотрела подруга. А я по-прежнему сидела на балконе собственного дома. - Подруга, в зеркало на себя посмотри! Ты выглядишь, как кошка, объевшаяся сливок! Или как женщина после шикарной ночи в объятиях искусного любовника! Ты же… - Нола вдруг смолкла и внимательно посмотрела на меня, а потом продолжила внезапно осипшим тоном - Вы переспали?! Я обернулась и посмотрела на себя в стеклянную поверхность балконных дверей. Глаза у меня сверкали чистейшей росой под утренним солнцем. Щеки разрумянились. А губы неприлично припухли и обветрились. Глядя на них, сразу было понятно, что кто-то очень долго и жадно их целовал. Нда уж, видок. Я повернулась к Ноле: - Похоже, подружка, я вляпалась. - Куда? В древний маргарин? Я мимо воли хмыкнула. Раз подруга ехидничает, значит не все потеряно. - Круче. Нола недоверчиво посмотрела на меня: - Расскажешь? Или детей будешь ждать? - Не смешно. Такое детям не рассказывают. - Так было здорово? - у Нолы даже глаза загорелись - Правду говорят, что морунцы самые и вкусные любовники? Я почувствовала, как плеснуло жаром в лицо. У Нолы округлились глаза: - Что, правда? Придумать достойный ответ я не успела. У дома бесшумно приземлился флайкар, из которого выпрыгнул Адам, волоча за собою на буксире сестру. Буквально через секунду его вопль огласил весь дом: - Мам, ты где? Пришлось обозначить свое местоположение: - Мы с тетей Нолой на балконе малой гостинной! По лестнице тут же загрохотали шаги. Обычно Адам совершенно бесшумно перемещался по лестнице, переступая сразу через две ступени. Нервничает сын. Через мгновение Адам с запыхавшейся Евой на прицепе ввалился к нам. На балконе сразу стало тесно. Да еще и Ева, словно маленькая, прилепилась ко мне сбоку, тесно прижалась испуганно заглядывая мне в глаза. Адам хмурился: - Мам, что случилось? Ты куда пропала? Почему не отвечала на звонки? Мы же переживаем! И вот что мне сказать своему уже взрослому сыну? Прости сынок, маме гормоны в голову ударили? Заглянула в такие родные и знакомые, почти бесцветные, как льдинки глаза. Все-таки, Адам - сын своего отца. В груди защемило. Сильнее натянулась призрачная нить. Но, почти сразу все прошло. От изумления из головы сразу вылетели все умные мысли, которые я хотела сообщить своим детям. Нола тоже заметила, что что-то не так: - Ты чего? Таша, тебе плохо?! - Мам? Это уже Адам встревожился. Я обвала взглядом всех присутствующих. Здесь собрались самые дорогие и близкие мне люди. В груди снова защемило. Но уже по совсем другому поводу. - Со мною все хорошо. - я чуть помолчала - идемте в столовую. Там нам будет удобнее. Да и неплохо было бы хоть что-нибудь съесть. Я не завтракала. Мой нервный план собраться с мыслями, пока накрываю на стол, потерпел полное и сокрушительное фиаско. А все потому, что не в меру переживающие за меня дети сами взялись за нелегкое дело сервировки стола, торжественно усадив меня во главе стола. Нола хмыкнула: - Подруга, тебе прозрачно намекнули, что пора уже начинать рассказ. Мы все в нетерпении. Я успела заметить, как сверкнули сдерживаемым любопытством глаза Евы, что-то нарезавшей на разделочной доске. Адам, варивший на всех кофе, поминутно оглядывался. Начать говорить оказалось неимоверно трудно. - Вы меня только не перебивайте. Мне… сложно объяснить, как все так случилось. И, если честно, я и сама не до конца все понимаю. Правильно говорят, что только начинать трудно. А дальше все идет само собой, как по маслу. Мне стоило только заговорить и слова полились как бы сами по себе. Постепенно я пересказала все события вчерашнего неудачного вечера. Как согласилась помочь Жанне Шаэ и участвовала в аукционе в качестве лота. Как едва не угодила в лапы пьяного Романа, благоразумно умолчав о том, что я чувствовала в роли живого товара. Как мой лот приобрел Миарон. И о том, что творилось с моими эмоциями, когда я наконец села за столик к морунцу. В течении всего длинного рассказа моих слушателей обуревали самые разные эмоции. Например, на моменте с Романом Адам зло пробормотал: "Вот кусок овечьего дерьма!" А когда услышали про мой подростковый бунт, все трое заухмылялись. Высказалась, как ни странно, тихоня Ева: - Мама вспомнила юность!- и довольно хихикнула, мелкая зараза, не понимая, что своим высказыванием угодила в яблочко. - На самом деле, я в юности не была такой буйной. Ева сделала большие глаза: - Да? Наверстываешь упущенное? Адам приобрел сестру за плечи и слегка встряхнул: - Евка, не язви, тебе не идет. А мама у нас образец благочестия. Если бы не это недоразумение по имени Роман, вообще можно было бы в церкви вместо иконы выставить. Я даже умилилась. Вообще, они у меня язвочки еще те. И похоже, что это наследие папы-инопланетника. - Вообще-то, все несколько иначе. И то, что я вам сейчас расскажу, изменит нашу жизнь бесповоротно. Адам опять нахмурился: - Это как-то связано с нашим биологическим отцом? - Напрямую. - Мне это не нравится. - Сынок, ничего уже не изменить. - Почему? Тут не выдержала молчавшая до этого Нола: - Адам, имей совесть, дай матери возможность рассказать! Я вот тоже умираю от любопытства, но молчу. И морунец мне не нравиться еще больше, чем вам. Но все свои претензии я держу при себе. У Адама хватило совести хотя бы чуть-чуть смутиться: - Извини, тетя Нола. Мам, я молчу. А у меня после такой реакции сына рот словно заклеили. Смотрю на детей, и понимаю, что они меня вряд ли поймут. Но и молчать нельзя. Не тот случай. И опять в груди стал закручиваться жуткий клубок из самых разнообразных эмоций. Абсолютно иррациональный гнев смешивался с жуткой обидой. Туда же вливалась досада, ревность и, даже, кажется, зависть. Силясь не потерять контроль над этим адским коктейлем, я встала из-за стола и подошла к окну. Стало чуточку легче. За спиной раздался в иноватый голос сына: - Мам, прости, пожалуйста! Не хотел тебя расстраивать. С трудом заставила себя разжать губы. Голос получился какой-то несчастный, тихий, надломленный: |