Я и так прожила удивительно долго. Получила второй шанс и тут же похоронила. Теперь кататься в ногах у Бритца? Пусть только прикажет. Умолять о помиловании? С пеной у рта. Но постойте. А за что меня миловать? Я пыталась его убить. Конец.
Глупая Ула, пропахшая болотами и канифолью, вздумала, что можно вот так запросто связаться с Кайнортом Бритцем. И болтать о тутовом бергамоте. Или смеяться над игрой слов. Или слушать одну и ту же музыку. Или есть карамельки. Или верить обещаниям. Когда-то очень давно (месяц назад) я думала, что злодеев, как в сказке, просто не существует. Что нет никакого врага, но есть другая сторона. И там – такие же люди. Бла-бла. На самом деле не бывает на войне по-людски. На самом-то деле вот как: если слабый ударит сильного… сильный убьёт в ответ.
Ёрль постучал, и я встала. На почётной казни не полагались истерики. Да я и не умела.
– Рой-маршал сбросит тебя с утёса.
Мы шли как нарочно самой длинной и кривой дорогой, по раскуроченной и выжженной земле. Алебастро высветил заиндевелый утёс. Наверх вели природные уступы. Под утёсом зябли офицеры в ожидании редкого представления.
– Сама пойдёшь? – Ёж замедлил шаг.
От страха я задохнулась и сжала челюсти. Но и остановиться не смогла, двигаясь к ступеням на автомате, и Ёрль воспринял это как согласие. Дальше сама. Солнечный зайчик клюнул в глаз. Почему казнят на рассвете? Утром хочется жить сильнее, чем томным полуднем или тягостным вечером. Было самое утро моей жизни. Наверное, это должно было случиться в первый день войны. Ведь я избалованный садовый цветок. Вереница случайностей только отсрочила гибель.
На вершине утёса ждал Бритц в лонгетной повязке на руке. Он стоял у самого края, ветер трепал крылья, лучи сверкали в них, как в бриллиантовом витраже из миллиона осколков. Я запнулась на предпоследней ступени. Нет, можно было убежать… Только там, внизу, ждала смерть от расстрела, а здесь от падения.
Это же мгновенно?
Осталась последняя ступень, и я физически не могла переступить этот рубеж. Ступень казалась трёхметровым забором между жизнью и смертью. Монолитный край утёса был гладкий, лысый и скользкий на вид. Бритц не торопил. Целую вечность я не могла поднять ногу. Наконец Кайнорт отступил и убрал здоровую руку в карман, давая понять, что толкнёт не сию секунду, не прямо сейчас. Я сделала шаг. Уже совсем ничего не болело.
– Посмотри. Только не вниз, не надо.
Из-за шума в голове его голос прозвучал, как из колодца. На вершине утёса открылась страшная картина. На грузовом дроне, висящем на уровне глаз, крепился трос, а на нём – Волкаш. Вниз головой, в ошейнике для магов, связан и порядочно побит.
– Ты виновата в его смерти. Это ты смалодушничала в землярке и позволила мне выбраться. Что! Что у тебя в голове вообще!
Зачем он ругался? Не всё ли равно теперь… А что у меня в голове, он и так увидит, когда я разобьюсь.
– Не надо, пожалуйста… – я закрыла лицо руками.
– Что не надо?
– Говорить! Просто прикончи этот… день.
– Я только начал. Вот Альда не казнила бы мага, она их коллекционирует. Мне же… ох, мне он просто не нравится.
Он прицелился с левой, по привычке глядя правым глазом. Волкаш дрогнул, его закрутило на тросе. Капли крови притягивала земля, а сгустки покрупнее – сфера. Бритц нарочно попал ему в плечо. Дразнил голодных офицеров. Солдаты внизу обратились в имаго, готовые по щелчку кинуться на новое блюдо. Но слёзы размыли и Волкаша, и кокон из летающей крови вокруг него, и страшный лысый край утёса.
– Иди ближе, – скомандовал палач. – Хочу, чтобы он успел запечатлеть твою смерть. Достойнее, чем его. Потому что это дорогого стоит: почти убить рой-маршала эзеров.
Я послушно ступила на край. Кайнорт встал за моей спиной.
– Это называют мортидо: влечение к смерти. Минуту назад ты не представляла, как найти в себе силы сделать шаг, а теперь мечтаешь, чтобы всё скорее закончилось. Смерть будет избавлением. От меня.
Его запах и дым хватали меня за плечи. Голос с оттенками пыли и тени толкал в спину:
– Легкомысленная птичка в турбине карфлайта губит пассажиров. Легкомысленная девочка с руженитовой булавкой губит планету. Вы же, шчеры, и карминцев не пощадили из-за своего Тритеофрена. Конечно, где высокоразвитые пауки – и где эти отсталые крабы? Под нож их. Плевать на всех, кроме себя, – он набрал ещё воздуха. – Это нормально. Но признай, мы похожи гораздо больше, чем тебе лгали.
Волкаш терял сознание. А я… уже не чувствовала ничего. Ничего.
– Тебе ещё повезло, Ула. Ты столкнёшься с землёй, а не с последствиями.
Кайнорт склонился к моему уху, и я отшатнулась, не в силах больше слушать. Это случайно вышло, я не хотела! Лучи моего рассвета завертелись, обжигая глаза сквозь слёзы. Небо и земля перемешались. В голове просвистело: «Это всё». А потом, у самого лица – холодные камни.
Тьма пришла прежде, чем боль. На счету Кайнорта Бритца осталась ещё одна моя смерть.
Часть 3. Ненормальная. Глава 31. Три палаты.
Кайнорт стоял на краю, пока снизу не послышались аплодисменты. Он расправил затекшие от напряжения плечи и ощутил холодный пот и покалывающий приток крови к пальцам.
– Ладно, ты выиграл, – Альда поднималась к нему на утёс, выискивая местечки, куда приткнуть каблуки. – Надо же, девчонка сбросилась без единого касания. Поздравляю: ты в очередной раз доказал, что способен довести любого до ручки одной только болтовнёй.
– Профессиональной болтовнёй.
Бритц светил зубами, как Алебастро в зените, показывая, что ждёт заслуженной награды за победу в их маленьком мерзком пари.
– Ваше слово, Хокс.
– Я помню. Ладно. Три дня мы будем собираться, чтобы отчалить с Кармина. Сказать по правде, партизаны оказали нам услугу, я давно хочу домой. Даю тебе один бой шиборгов против меня.
– Если я выиграю, Вы оставите моей команде припасов на месяц. И мы продолжим поиски Тритеофрена.
– На три недели, – возразила Хокс. – Ресурсов ведь должно и нам хватить на обратный путь. Но вы проиграете, Норти! Ты выклянчил у меня скорпиона, но он потерял много крови.
– Не так уж и много. Это его приструнит, иначе мы не договоримся. Мне Волкаш не нравится, но я ему не нравлюсь гораздо больше.
– Мне ты тоже не нравишься. Но я уступлю, потому что ты казнил инженера, которая была хоть на что-то способна.
Под утёсом, раскинув руки, ничком лежала Ула. Камни рядом были красные и влажные, а из-под головы к небу струилась кровь. Ёрль Ёж подошёл к телу, набросил на него ветошь и, сграбастав грубо, взвалил на тележку. Там уже лежал куль побольше.
