Онлайн книга «Неведомые дороги»
|
Спрингстин допел песню. Ее сменила рекламная пауза. Слушателям рекомендовали посмотреть последний хит сезона, фильм "Собачий полдень" с Аль Пачино в главной роли. Годом раньше таким же хитом были "Челюсти". Стивен Спилберг только становился звездой. Этой весной американцы ушли из Вьетнама. В прошлом году Никсон покинул Белый Дом. Его сейчас занимал Джеральд Форд – президент-хранитель взбудораженной страны. В сентябре на его жизнь покушались дважды. Линнетт Фромм стреляла в него в Сакраменто. Сара Джейн Мур – в Сан-Франциско. Элизабет Сетон стала первой американкой, канонизированной католической церковью. "Цинциннатские краснокожие" в семи играх выиграли чемпионат страны по бейсболу среди обладателей кубков Американской и Национальной лиг. Джимми Хоффа исчез. Мухаммед Али стал чемпионом мира среди боксеров-тяжеловесов. Диско. Донна Саммер. "Би Джиз". Одежда оставалась мокрой, но костюм, в котором он был на похоронах и бежал из кабинета адвоката Генри Кадинска, исчез. Его заменили сапоги, синие джинсы, клетчатая байковая рубашка и джинсовая куртка, подбитая овчиной. – Мне двадцать лет, – прошептал Джой с благоговейным трепетом, словно говорил с богом в тишине церкви. Селеста протянула руку, коснулась его лица. Ладонь была теплой в сравнении со щекой, и рука дрожала не от страха, а от удовольствия, которое доставило Селесте это прикосновение. Разницу эту Джой смог почувствовать только потому, что вновь стал молодым и без труда распознавал флюиды, идущие от девушки. – Определенно не сорок, – подтвердила она. На радио Линда Ронсштадт запела песню, давшую название ее новому альбому: "Сердце, как рулевое колесо". – Двадцать лет, – повторил Джой, и на глаза навернулись слезы благодарности той силе, которая чудесным образом перенесла его в это время и в это место. Ему не просто дали второй шанс. Предоставили возможность начать все сначала. – И теперь от меня требуется одно – все сделать правильно, – прошептал он. – Но как узнать, что именно я должен сделать? Дождь лупил, лупил, лупил по "Мустангу" с яростью барабанщиков Судного дня. Рука Селесты отбросила мокрую прядь волос с его лба. – Твоя очередь. – Что? – Я сказала тебе, какой сейчас год. Теперь ты должен все объяснить. – С чего мне начать? Как мне... убедить тебя? – Я поверю, – просто и коротко ответила она. – В одном я уверен: я не знаю, что должен сделать, что изменить, ради чего меня перенесли сюда, но все замыкается на тебе. Ты – сердцевина, ты – причина того, что я получил надежду на новую жизнь, и любое мое будущее связано с тобой. Пока он говорил, ее рука отдернулась от него. Теперь Селеста прижимала ее к сердцу. У девушки, похоже, перехватило дыхание, так что заговорила она не сразу. – Ты на мгновение стал другим, незнакомым... но мне это начинает нравиться. – Позволь взглянуть на твою руку. Она оторвала правую руку от сердца, протянула к нему ладонью верх. Лампочка под потолком горела, но в тусклом свете он не смог как следует разглядеть ладонь. – Дай фонарик. Селеста выполнила просьбу. Он включил его, всмотрелся в обе ладони. Когда он видел их в последний раз, стигматы затягивались. Теперь вновь открылись, и из них текла кровь. – Что ты видишь, Джой? – спросила Селеста, увидев на его лице вернувшийся страх. – Дыры от гвоздей. – Там ничего нет. – Сочащиеся кровью. – На моих руках ничего нет. – Тебе не дано их видеть, но ты должна верить. Осторожно он коснулся ее ладони. Когда поднял палец, подушечка блестела от ее крови. – Я вижу. Чувствую. Для меня все это – пугающая реальность. Посмотрев на Селесту, Джой увидел, что ее широко раскрытые глаза не отрываются от пятна крови на подушечке пальца. Губы разошлись, образовав овал изумления. – Ты... ты, должно быть, порезался. – Так ты видишь? – На твоем пальце, – подтвердила она с дрожью в голосе. – А на своей руке? Она покачала головой. – На моих руках ничего нет. Он прикоснулся к ее ладони вторым пальцем. И на нем появилось кровавое пятнышко. – Я вижу, – ее голос дрожал. – На двух пальцах. Произошло пресуществление. Воображаемая кровь на ее руке трансформировалась, благодаря его прикосновению и, разумеется, какому-то чуду, в реальную. Селеста провела пальцами левой руки по ладони правой, но крови не появилось. По радио Джим Кроус, еще не погибший в авиакатастрофе, пел "Время в бутылке". – Наверное, ты не можешь видеть собственную судьбу, глядя на себя, – предположил Джой. – Кто из нас может? Но как-то... через меня... через мое прикосновение, тебе... ну, не знаю... дают знак. Он мягко приложил к ладони Селесты третий палец, и его подушечка тоже окрасилась кровью. – Знак, – повторила она, до конца не осознавая, что происходит. – Так что ты мне поверишь. Этот знак нужен, чтобы ты мне поверила. Потому что, если ты мне не поверишь, я, возможно, не смогу тебе помочь. А если я не смогу помочь тебе, то не помогу и себе. – Твое прикосновение, – прошептала она, беря его левую руку в свои. – Твое прикосновение, – она встретилась с ним взглядом. – Джой... что со мной случится... что случилось бы со мной, если бы ты не приехал? – Тебя бы изнасиловали, – с абсолютной убежденностью ответил он, пусть и не понимал, откуда ему это известно. – Насиловали. Били. Мучили. В конце концов убили. – Мужчина в другом автомобиле, – она всматривалась в черную дорогу. Дрожал уже не только голос, но и все тело. – Думаю, да, – ответил Джой. – Думаю... он это проделывал и раньше. Блондинка, завернутая в прозрачную пленку. – Я боюсь. – У нас есть шанс. – Ты еще не объяснил. Не рассказал. Насчет "Шеви", на котором ты вроде бы приехал... насчет того, что тебе сорок лет... Селеста отпустила его руку, измазанную ее кровью. Джой вытер кровь о джинсы. Направил луч фонаря на ладони. – Раны становятся больше. Судьба, грозящая тебе участь... как ни назови, вероятность того, что тебе не удастся ее избежать, растет. |