Онлайн книга «Неведомые дороги»
|
– Мы не можем вновь превратить это здание в церковь. Для этого нужен епископ или, как минимум, священник, не так ли? – Официально у нас такого права нет, но, возможно, этого и не нужно, чтобы вписаться в извращенную фантазию Пи-Джи. Может, для этого хватит простой имитации. Селеста, пожалуйста, помоги мне. С неохотой она подчинилась, и вдвоем они сняли тело с алтарной платформы, унесли вниз и положили в углу ризницы – маленькой комнаты, где священники когда-то готовились к мессе. В свой первый приход в церковь святого Фомы Джой обнаружил, что наружная дверь ризницы открыта. Тогда же он закрыл и запер ее. Теперь, проверив, убедился, что она по-прежнему надежно заперта. Еще одна дверь открывалась на уходящую вниз лестницу. Джой несколько мгновений вглядывался в темноту, потом повернулся к Селесте. – Ты ходила в эту церковь большую часть жизни, не так ли? Есть из подвала дверь на улицу? – Нет. Там нет даже окон. Он целиком под землей. Значит, Пи-Джи не сможет проникнуть в церковь через подвал. Ему останется только один путь – через парадную дверь. Вернувшись с Селестой к возвышению, Джой пожалел, что не принес с собой карточный или какой-нибудь другой столик, который послужил бы алтарем. С другой стороны, эту роль могла выполнить платформа, на которой стоял настоящий алтарь. Джой развязал простыню, выложил молоток, коробку гвоздей, красные и зеленые свечи, красные свечи-стаканчики, спички, распятие, статуэтку Девы Марии. Селеста помогла ему накрыть платформу двумя белыми простынями. – Может, Пи-Джи пригвоздил ее к полу, пока... делал с ней, что хотел, – говорил Джой, не отрываясь от работы. – Но он не просто мучил ее. Для него это означало нечто большее. Он совершал акт святотатства, богохульничал. Скорее всего, изнасилование и убийство являлись частью церемонии. – Церемонии? – содрогнувшись, переспросила Селеста. – Ты говорила, что он силен и с ним трудно бороться, потому что он во что-то верит. В себя, сказала ты. Но я думаю, он верит в нечто большее. В темную силу. – Сатанизм? – с сомнением переспросила она. – Пи-Джи – футбольная звезда, мистер Славный Парень? – Мы оба знаем, что такого человека больше нет... если и был. Тело Беверли Коршак тому доказательство. – Но он получил стипендию в Нотр-Дам [11] , Джой, и я не думаю, что в Саут-Бенде приветствуют черные мессы. – Может, все началось здесь, до того, как он уехал в университет, а потом перебрался в Нью-Йорк. – Как-то не верится. – Не верится сейчас, в 1975 году. Но в 1995 увлечение сатанизмом психически неуравновешенного ученика средней школы не такая уж редкость. Поверь мне. И такое случалось и в шестидесятых, и в семидесятых, только не столь часто. – Не думаю, что мне понравился бы твой 1995 год. – В этом ты не одинока. – В школе Пи-Джи считался психически неуравновешенным? – Нет. Но иногда людям с очень сильными психическими расстройствами удается мастерски их скрывать. Джой и Селеста, как сумели, разгладили простыни. От большинства складок удалось избавиться. Белая хлопчатобумажная ткань вроде бы даже побелела с тех пор, как они накрыли простынями алтарную платформу. Даже начала светиться. – Раньше, – напомнил он ей, – ты сама сказала, что его смелость и решительность объясняются одним: он думает, что за ним стоят высшие силы. Возможно, именно так он и думает. Возможно, он думает, что заключил сделку, которая защитит его, благодаря которой он в любой ситуации сможет выйти сухим из воды. – Ты говоришь, что он продал свою душу? – Нет. Я не говорю, есть ли душа и можно ли ее продать, если она существует. Я лишь говорю, что он может думать, будто заручился покровительством темных сил, и поэтому во всех его действиях чувствуется экстраординарная самоуверенность. – У нас есть души, – голос Селесты звучал твердо и спокойно. Джой взял молоток, коробку с гвоздями. – Принеси распятие. Он подошел к стене, на которой когда-то висел двенадцатифутовый деревянный крест с распятым на нем Христом. Свет ламп под потолком не падал на стену, она освещалась двумя лампами, установленными на полу. Ведомый этим светом, взгляд прихожан устремлялся вверх, навевая мысли о вечном. Джой вбил в стену гвоздь чуть повыше уровня глаз. Селеста поднесла крест, аккуратно повесила его на гвоздь, и в церкви святого Фомы над алтарной платформой вновь воздвиглось распятие. Глядя в залитые дождем окна и беспросветную ночную тьму за ними, Джой задался вопросом, а наблюдает ли за ними Пи-Джи? Если наблюдает, то как может истолковать их действия? Воспримет со смехом... или встревожится? – "Живая" картина из трупов, которую он намеревался здесь создать, насмешка над двенадцатью апостолами ценой в двенадцать жизней – это не просто поступок безумца. Это почти... жертвоприношение. – Совсем недавно ты говорил, что он полагает себя Иудой. – Предателем. Предающим людей, семью, веру, даже бога. Сеющим предательство, где только возможно. Засунувшим мне в карман тридцать долларов в своем автомобиле в ту ночь, перед тем как выпроводить меня в колледж. – Тридцать долларов – тридцать сребреников. Вернувшись к алтарной платформе и отложив молоток, Джой поставил шесть свечей с одного края белой простыни. – Тридцать долларов. Маленький символический нюанс, дабы позабавиться. Плата за мое содействие. Без него он бы не ушел от ответственности за убийство Беверли. Вот он и выставил меня маленьким Иудой. Хмурясь, Селеста взяла спички и начала зажигать свечи. – Так он видит Иуду Искариота своим покровителем... святым темной стороны? – Думаю, что-то в этом роде. – Иуда отправился в ад за то, что предал Христа? – Если ты веришь в ад, тогда, полагаю, его определили в самые глубины. – А ты, разумеется, в ад не веришь. – Слушай, во что я верю, значения не имеет. Главное, знать, во что верит Пи-Джи. – Вот тут ты не прав. Джой предпочел пропустить слова Селесты мимо ушей. – Я не собираюсь утверждать, что я досконально разобрался в хитросплетениях его веры... если и уловил, только главное. А понять, что творится в голове моего большого брата, боюсь, не под силу и первоклассному психиатру. |