Книга Лорд из города теней, страница 37 – Оливия Штерн

— Начинай, твою мать! — рыкнул Оттон на замершего неподвижно Сарро, — начинай же! Они уже близко!

— Хорошо, — Сарро встряхнулся и, больше не глядя вниз, где должна была находиться его мать, шагнул ко мне, разворачивая нож лезвием вниз.

— Я начну с рук, — спокойно продолжил он, — ваша светлость, так поток энергии не будет слишком плотным.

— Хорошо, — буркнул ле Ферн, — я начинаю плести… Чтоб их Чистый побрал, этих ящериц…

Я посмотрела на герцога, который чуть прикрыл глаза. Теперь он видел магию, и ждал, когда я стану новым ее источником. И в тот же миг Сарро сделал надрез на моем запястье. Нож оказался острым, я даже не сразу поняла, что мне вскрыли тонкую вену.

…Вот и все. Зато стало понятно, отчего Сарро беспрекословно подчинялся его светлости.

Хотя это очень слабое утешение на пороге смерти.

Сарро обошел меня с другой стороны и аккуратным, выверенным движением сделал длинный разрез на другом запястье.

Герцог, почуяв источник энергии, хищно раздул ноздри. Он уже закрыл глаза, проваливаясь в транс, а Сарро как раз направился к моим ногам, как раз туда, где начал плести заклинание Оттон ле Ферн.

Я не сразу сообразила, как же это произошло. Невероятно быстрым движением Сарро развернул нож и… вогнал его под ребра герцогу, снизу вверх, наискосок, и тут же провернул.

Герцог захрипел, вытаращил глаза, невольно обхватывая черную рукоять ножа, почти повис на ней, на сильных руках Сарро.

— Ты-ы-ы… — с таким хрипом жизнь уходит из тела.

И ничего не сделаешь. Мы так и не умеем лечить магией, и уж тем более не умеем лечить себя.

А Сарро… Он несколько мгновений смотрел в гаснущие глаза Оттона, а потом сказал:

— Проваливай в бездну, отец.

Тело с глухим стуком ударилось о пол. Меня затрясло. Сарро бросился куда-то вниз и вбок, совершенно позабыв о том, что у меня вокруг запястий уже собрались липкие горячие лужицы. Стояла страшная, звенящая тишина. Потом я услышала глухие, сдавленные рыдания, и -

— Мама, мама! Ты меня узнаешь? Это же я, я твой сын… Да посмотри же на меня…

Кажется, они вдвоем плакали, обнимая друг друга где-то там, на полу. А надо мной — серый сводчатый потолок, и где-то далеко — тревожный звук рога, напоминающий о том, что Дикие наступают, и что надо оборонять замок Ферн.

* * *

Не знаю, сколько часов — или мгновений прошло вот так. Время как будто застыло, и единственное, что служило его мерилом, было горячей пульсацией в порезанных запястьях. Она меня пугала. Мне хотелось позвать Сарро, напомнить о себе — ведь если он меня не убил, наверное, уже и не убьет? Но я все не решалась, потому что существо, оказавшееся его матерью, продолжало скулить и плакать, словно побитая собака, а сам он ей что-то хрипло говорил, и я не могла разобрать ни словечка.

Потом в какой-то миг наступила тишина, а затем прозвучал тихий, хриплый голос женщины:

— Я хочу перерезать ей горло. Пусть сдохнет первой! Пусть они все сдохнут!

Молчание.

Это она обо мне?

Но что я ей сделала, чтобы вот так?

И я сообразила: герцог держал мать Сарро в плену, много лет, издевался над ней, шантажировал Сарро… И она возненавидела людей. А я была человеком.

Я напряженно вслушивалась. От страха, что Сарро согласится, волосы на голове шевелились, но он хмыкнул и ответил:

— Зачем ее убивать? Я внесу ее как залог своего соединения с моим народом.

— Тебя и так примут, ты мой сын. И ты одарен Видением.

— Я лишь наполовину алишс. Залог лишним не будет. Скажи, ты идти сможешь?

— Смогу, — в тихом голосе прозвучала решимость, — в том месте, где меня держал твой отец, я делала все, чтобы не превратиться в труху, чтобы ноги и руки оставались сильны.

— Тогда поднимаемся, — спокойно ответил Сарро, — скоро сюда может нагрянуть охрана ле Ферна, а нам к этому времени нужно отсюда убраться.

И я наконец увидела его, вернее, их двоих: Сарро помогал матери, и я невольно уставилась на нее, разглядывая.

Никогда раньше я не видела Диких так близко. Но она была так похожа на самую обычную человеческую женщину — раньше срока постаревшую, седую, изможденную, очень грязную. А черные глаза смотрели зло, решительно, в самую душу. Она усмехнулась мне, и стало понятно, что у нее половины зубов уже нет, торчали острые осколки. Оттон бил ее нещадно… Бил так, как привык, как бил и меня, и ту несчастную, что якобы упала с лестницы.

— Надо идти, — напомнил Сарро.

Я посмотрела на него: полосы, нарисованные кровью, размазались, и, кажется, крови стало чуть больше: теперь она была и на пальцах. Кровь Оттона ле Ферн.

Сарро отвел взгляд, ловко разомкнул обода на моих руках и ногах, затем достал откуда-то две чистых тряпицы и крепко перетянул раненные запястья. Помог мне сесть на алтаре, а затем и вовсе стянул вниз, я ощутила под ногами пол.

— Вот так. Идти сможете?

— Куда? — прошептала я, глядя на него снизу вверх, — что ты задумал?

Сарро пожал плечами.

— Я еще раньше говорил, что у меня — свой интерес. Я вас подарю вождю алишс и присоединюсь к тем, кто мне близок по крови.

— Меня? вождю? Святая Матильда, что я тебе дурного сделала, Сарро?

— Мне? — он усмехнулся, — ничего дурного, мисс Кромби. Более того, стать наложницей вождя — куда как лучше, чем послужить развлечением для его воинов. Алишс немногочисленны, но все же могут взять замок. Особенно сейчас, когда он так беззащитен. Теперь-то нет ни барьера, ни мага, который мог бы что-то сделать.

Я невольно опустила голову. Все это было просто невыносимо. И, получалось, что всему виной — я, и моя убежденность в том, что нельзя хорошо жить за счет мучений других. Но теперь… беззащитный замок. В руках Диких. Даже думать не хочется о том, что они будут здесь вытворять. И что случится со всеми людьми — невинными людьми — которые здесь жили…

— Сарро, — я вцепилась в его руку, измаранную кровью отца, — пожалуйста… не делай этого. Твои соплеменники… не должны сюда войти. Во имя всего святого! Ты ведь столько лет прожил с людьми бок о бок, и далеко не все были плохи, ведь так?

— Не слушай ее! — мать Сарро подскочила и с неожиданной силой вцепилась мне в волосы, — не слушай. Пусть замок сравняют с землей, пусть… пусть каждый алишс возьмет здесь по женщине и сделает с ней то же, что когда-то Ферн сделал со мной!

— Погоди, — Сарро отмахнулся от ее увещеваний, — да перестань…

Он все же задумался, нахмурился. А я поняла, что в нем все-таки говорит и человеческая кровь, и надо ковать железо, пока горячо.

Я повисла на плече полукровки, зашептала горячо: