Онлайн книга «Александровскiе кадеты. Том 1»
|
– То это ничего не значит! – обрушился на Петю Бобровский. – Шимозу там спрятать могли, а потом вынести! Даже если это самые обычные кладовые и там сейчас ничего нет, но может появиться! А если ты Шульцихе скажешь, то конец – завалим всё дело! Бомбисты встревожатся, уйдут, на дно лягут, в тину забьются – и поминай как звали! Тут Фёдору пришлось признать, что зазнайка «Ле-эв» не так уж не прав. Кстати, он как-то быстро и незаметно бросил форс, перестал «экать» и подражать гвардейской молодёжи; можно сказать, сделался уже нормальным кадетом. – А ты хочешь, чтобы они ещё кого-то подвзорвали? – на удивление спокойно возразил Петя. И вообще он сейчас казался как-то… взрослее, старше, что ли? – Чтобы люди погибли только потому, что тебе, Лёва, очень хочется самому отличиться? Бобровский вдруг надулся, покраснел и сердито засопел. – Нет, конечно! Надо такое придумать, Нитка! – Тогда завтра скажем Ирине Ивановне. – Погодите! – вмешался Фёдор. – Петь, Бобёр прав. Что мы Ирине Ивановне скажем? Что уже лазали в саму потерну? За это по головке не погладят. Что, не видел, как она недовольна была? Бомбисты уйдут, перепрячут в другом месте шимозу свою, и вся недолга! Верно, нельзя им дать ещё кого-то взорвать, но, если они испугаются и сбегут, вот тогда уж точно беды не миновать! Сейчас мы их тут накрыть можем, а если они из корпуса уберутся, то ищи ветра в поле! – Хм… – Петя смутился, забарабанил пальцами по столу с идеально разложенными учебниками. – Пожалуй, Федя, пожалуй. – И не важно тут уже, кому мы что обещали! – ввернул ловко Лев. – Главное – бомбистов поймать! – Так ты что, не сомневаешься? – Да точно тебе говорю! Тот, который пыхтел и ящик на себе тащил, наверняка он! Или с ними заодно! – А может, это дворник был, – съязвил Петя. – За новою метлой ходил. Или за совком. Мало ли что тут храниться может! Наступило молчание. – Так и будем по кругу ходить, – наконец махнул рукой Федя. – Эх, была не была! Снова лезть придётся. Петь, а ты замки открывать, случайно, не умеешь? – Пока не умею, – скромно сказал Петя. – Но постараюсь научиться. В библиотеке наверняка что-нибудь найдётся. – Я тебе замок раздобуду, – вдруг сказал Бобровский. – Практикуйся. У дядьки выпрошу. Ну… как выпрошу. Куплю. Копеек за двадцать. – Хорошо, – кивнул Петя. – А отмычки? Лёвка сощурился. – Смотря что надо будет. На ручном труде сможем глянуть… А пока следить надо. Кто чего тащит. – Как тут уследишь-то? – возразил Федя. – Мы ж в классах сидим! – В корпус припасы подвозят либо утром, либо вечером. Вечером по большей части. – Каким-то образом Бобровский ухитрился всё это узнать. – Утром всё больше продукты. Вечером – всякое другое. Вечером и будем следить! – Чепуха, Бобёр. Постоянно там болтаться не сможем. – Гм. Ну да. Тогда… – Бобровский задумался. – Тогда… – Тогда сходим через тот ход, что и первый раз. Про него никто не знает. – Точно! – обрадовался Лев. – Голова ты, Слон! Пете Ниткину всё это явно и очень не нравилось. Но… – Короче, – сказал Федя. – Петь, слушай – дуй завтра в библиотеку, ищи свои книжки. Замок тебе Бобёр притащит. Скажи, что надо будет ещё. Сходим, поглядим. Во-первых, тот склад, что открытым стоял. Во-вторых, тот, что заперт был и куда этот дядька с ящиком нырнул. Сможем – откроем. Не сможем – тоже ничего. И слушать будем, дядьки меж собой много болтают, нас не стесняются… На том и порешили. * * * Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Легко сказать – «следить будем», когда уроков задавали всё больше и больше, а у Ирины Ивановны началось-таки чистописание. – Всеволод! Кадет Воротников! Нет, положительно, вы пишете даже не как та самая курица лапой, куда хуже. Не понимаю, куда смотрели ваши прежние наставники? Вот зачем у вас в тетради косые линеечки? Чтобы удобнее было рисовать… что, паруса под ветром? Чепуха, Всеволод, вы прекрасно рисуете, костыли вам не нужны; да-да, значит, и чистописание освоите. Вот как вы перо держите? Когда ведёте волосяную линию, остриё ставите поперёк. При движении вверх острия прижимаются друг к другу, потому линия и тонкая. При движении вниз нажим чуть больше, линия шире; закругление по параболе… Так, всё понятно. Будете крючочки и палочки писать, кадет Воротников! – Ирина Ивановна! Ну Ирина Ивановна!.. – взмолился несчастный Севка. – Нам Иоганн Иоганныч знаете, сколько всего задал? – Что же задал вам господин Кантор? – Задачи! Целых пять! – Ха! Целых пять! Так небось лёгонькие! – Нет, Ирина Ивановна! Трудные, очень! – Кадет Нифонтов! – Я, госпожа преподаватель! – Задачи и в самом деле трудные? – Ужасно! – Костик знает, что выдавать нельзя. – Ну, идите к доске, кадет Нифонтов. Метнув на Севку пышущий священной яростью взгляд, кадет Нифонтов идёт. – Доставайте арифметику, – командует Ирина Ивановна. – Пишите на доске задачу. Костя пишет. Рядом с Фёдором Петя Ниткин закатывает глаза, совсем как сестрёнки Вера или Надя. Задачи на самом деле не очень сложные, просто надо было как следует слушать в классе, но Севка, разумеется, до подобного не опустился. Однако Ирина Ивановна неумолима. Сева даже не успевает выдохнуть, что к доске отправился не он, а Костька, как слышит, не веря своим ушам, уже свою собственную фамилию. А? Что? Как так? Двое у доски?! – Вот сейчас кадет Нифонтов будет помогать кадету Воротникову решать задачу. Берите мел, Всеволод. Что у нас тут? Ага, сапожники тачают сапоги. Прекрасно, рисуйте, Сева. Это вы можете? Поражённый в самое сердце Воротников и в самом деле берёт мелок. – Р-рисуйте, Ирина Ивановна? – Да. Рисуйте. Не пойте, не пляшите, не делайте стойку на руках, а воспользуйтесь верхними конечностями и изобразите нам условие задачи. В картинках. Сева честно пытается изобразить. На доске появляется худой сапожник в фартуке. На фартуке возникает заплата. Парой штрихов Воротников делает щёки бедного мастерового впалыми, словно тот не ел пять дней. – Прекрасно! – одобряет Ирина Ивановна. – Теперь запишите условия в численной форме… Буквы и цифры даются Севе отчего-то хуже – валятся, словно подгулявшие приказчики, кто налево, кто направо. Однако Воротников старается. Приходится расписывать задачку по вопросам, и Ирина Ивановна велит «вырисовывать буквы». Сева пыхтит, он весь покрыт крошками мела, белой пылью, но вот – о чудо! – очередное прописное «О» получается уже не как падающий пузатый бурдюк. |