Книга Трактир Пьяное сердце, страница 34 – Анна Соломахина

— Она спит, — постаралась говорить негромко, чтобы не разбудить. — Они с варваром где-то ходили всю ночь.

Всё-таки взглянула на Ортоса, заметила, что под его глазами залегли круги, отчего взгляд стал только пронзительней. Ух, вот это мужчина! Что только с ним делать — непонятно. Замуж выходить, как велела Зика? Так не факт, что позовёт. А если и позовёт, то где будем жить? И как?

Вряд ли он согласится остаться здесь, в трактире, раз уж такая крупная шишка у себя в Армарии. А я? Нет, я точно не смогу бросить Вильсу и Тиньку одних, да и не хочу я никуда переезжать. Говорят, в Армарии всё сурово, пусть и не настолько, как в Эйроне.

И вообще, кто сказал, что я хочу замуж? Вот разобраться с проблемами очень даже. Возможно, позволить себе пошалить с этим более чем горячим мужчиной… потом, когда колотун пройдёт. И когда мысли придут в порядок, а сердце перестанет выпрыгивать из груди от одного взгляда на него.

Почему бы и нет?

А вот свадьба по-армарийски меня точно не привлекает. Там Бог, говорят, приходит лично устроить допрос с пристрастием. Да ещё в каком-то непонятном воплощении, о котором варвар отказался рассказывать. Жуть, наверное, полная.

— Без Зики никуда не ходи, — припечатал Ортос Тиньке, пока я впадала в размышления. — Лучше дома побудь.

— Да, Зика так и просила сделать, — я даже не удивилась, насколько созвучны оказались мысли варвара и змеи.

Шутка ли, столько времени где-то провели. Наверняка, следили за кем-то или ещё что.

— Ладно, пора всем завтракать и приниматься за дела. — Я всё-таки взяла себя в руки и принялась суетиться.

Принесла еды, затопила печь, чтобы начать готовить суп, отправила Тиньку за книгой после того, как она поела.

То, как Ортос аккуратно поднял змею, лёг на постель, а потом пристроил её на себе, сказало больше любых слов. Они действительно подружились. И, кажется, кое-кто подрос! Надо же, какой скачок, интересно, с чего бы это?

Тинька тоже заметила изменения своей подруги, погладила её по блестящей шкурке, вздохнула.

— Это всё ночная радуга, — прокомментировал наш невысказанный вопрос Ортос.

Зевнул и… отключился. Вот только смотрел на меня, а теперь спит, даже ресницы не дрожат.

Нет, и где они шлялись? Чем занимались?

День прошёл в хлопотах. Эта две морды проспали до самого вечера (правда, Зика в обед всё же проснулась, накапала Ортосу последнюю порцию слёз, и они снова отрубились), пришлось мне занимать Тиньку самостоятельно. И это было не просто, учитывая, что дел много.

Разумеется, какое-то время она мне помогала — резала овощи на окрошку. Их всё равно надо мельчить, да и варёная картошка с яйцами мягкая — резать легко и относительно безопасно. Огурец тоже. А вот редиску и зелень я взяла на себя. Мясо клала не всегда, только в тарелку, если попросят.

Вообще, окрошку здесь поначалу встретили с большим недоверием, но в дни особой жары, когда ничего, кроме неё в горло просто не лезло, она была оценена по достоинству. И мясо в ней местными чаще всего попросту не воспринималось. Я так её и прописала в меню: «холодный суп в жару».

Предлагали мы её в нескольких вариантах: на квасу (ставила сама!), на сыворотке, которой после варки сыра у нас было в избытке, а также на простокваше. Надо будет Ортосу оставить, а то съедят всё, а он не попробует.

Вообще, реакция на мои блюда от варвара — это всегда что-то с чем-то. Попробовав, он замирал, анализируя вкус, потом глаза его подозрительно сужались, и он пытался докопаться, кто же я такая. В какой-то момент мне даже стало весело, ведь он так смешно говорил на непонятных языках. Зато сейчас, когда он узнал, что я русская, его взгляд наполнился особым теплом. Сразу видно, что с нами, землянками, у него исключительно приятные ассоциации.

Повезло.

А вдруг было бы наоборот?

Впрочем, что гадать, пусть уже встают, будем думу думать, как выкручиваться. Повестка у нас на послезавтра, надо измыслить, как транспортировать Эхтру и что делать с Жадором.

— Пойдёте одни, этого гадёныша я выпускать не намерен, — категорично высказался Ортос.

Разумеется, после того, как отведал окрошки. Отведать он её, к слову, возжелал во всех трёх вариантах и с мясом. А потом так на меня посмотрел, что я поняла: точно замуж позовёт. Блин, а я только решила отделаться лёгким флиртом…

Вот и зачем мне было узнавать, женат он или нет, если сама не собираюсь связываться с ним надолго? По идее, было бы без разницы, так? Так. Мне, по крайней мере, не его жене.

И вот в этом-то загвоздка. Потому что у меня табу: не связываться с женатиками.

Вот такая вот женская логика.

— То есть будем делать вид, что все из себя гневаемся из-за его отсутствия, — кивнула ему, сама же отвела взгляд.

Слишком притягательно он выглядел.

— Именно так. — Ортос встал.

Шагнул ко мне, взял за подбородок и вернул мой взгляд себе.

— Для Эхтры найми грузчиков, но обязательно проверенных, — он говорил так проникновенно, его взгляд был полон беспокойства. — Позови меня, прежде чем отправляться в ратушу, я сам с ними поговорю — проверю на вшивость.

— Это… — Я сглотнула. — Это разумно.

Вопрос: где МОЙ разум, почему голова вдруг резко перестала соображать, когда он ко мне прикоснулся?

— Сегодня ночью мы с Зикой снова уходим, оставь охранника в трактире, — выдал он, поглаживая мою щеку пальцами.

Большими, немного шершавыми, но такими… такими нежными и в то же время сильными. Ух!

— Нертор ещё на больничном, его замещает другой, а с ним у меня не столь доверительные отношения. — С сожалением покачала головой.

— Тогда спи сегодня не в своей постели. С Тиньятой, например, или с Вильсой.

Хмыкнула.

— Я и так с ними сплю, у нас нет отдельных комнат. В тёплое время года я обычно ночую здесь, — перевела взгляд на оккупированную им лежанку.

— То есть я занял твоё место? — Ух, как вспыхнул его взгляд!

Словно тот факт, что он спит на моём лежаке, означает нечто интимное…

— Отжал у меня кровать, да, — вздохнула я, стараясь отвлечься от бурлящих эмоций.

Не наклоняться к нему. Не прижиматься к широкой груди. Не запускать пальцы в его тронутые сединой волосы. Не растворяться в его взгляде.

Я сказала: «Не растворяться!» Я ведь не жир, а он — не фэйри.

— Придётся потом своей делиться, когда в Армарию приедем, — выдохнул он мне в губы, а потом…

Потом я забыла, что не хотела растворяться. И прижиматься вовсе не собиралась. И пальцы в волосы запускать…

Его поцелуй обжигал, будил во мне самые потаённые желания, заставлял плавиться в его руках. Какой жир, какой фэйри? Палладий — вот кто я. Потому что именно он — самый легкоплавкий металл.