Книга Мой Пилигрим, страница 27 – Ксения Татьмянина

Аурум ждал. Не давая усталости подступиться к нему, бодрился и ходил из стороны в сторону по просторной зале, по-праздничному увешанной ткаными шпалерами и плотными гардинами, от пола до потолка украшавшими каменные стены. Не смотря на видимую древность построения, окна были высокими и широкими, как и потолки, отчего внутри не скапливался горький запах свечей и лампад. Тонкое стекло в чугунных переплетениях было прозрачным, что при желании можно было различить противоположные стены.

— Вас просят. — Сказал слуга, и Аурума препроводили выше, в еще более просторные покои.

Я Титула видел насквозь также хорошо, как и все остальное. О его истинном лице трудно было догадаться постороннему человеку, и уж тем более, совсем далекому от этих земель посланнику Ордена.

Титул был высок и по-своему статен. Длинные ноги и руки, вытянутый стан и лицо делали его похожим на мраморное изваяние, с тем же холодным взглядом и гордым профилем точеного крупного носа. Его глаза утопали под тенью выступающих надбровных дуг, такие же тени ложились во впалые щеки и в черту жесткой верхней губы, делая его лицо иссушенным и неживым. Титул хранил в своем облике черты предков и на выпрямленных плечах он гордо нес индиговый плащ, а в руке сжимал тонкий резной посох, — все было знаками его наследия.

Аурум поклонился, принеся свои извинения за позднее посещение, и попросил милости выслушать его сейчас.

— Что привело посланника Ордена в мой Замок? — Сухо спросил Титул, не трогаясь со своего места посреди покоев и не предлагая гостю сесть в одно из дубовых кресел. Его поведение было непростительно грубым, так небрежно принимать гостя не дозволялось, особенно находящегося в сане, и особенно, если ты, хозяин, уже выказал согласие его принять у себя. Все так, не будь Титул здесь истым властителем. И он вел себя также бесцеремонно, как мог вести себя только король, находясь в непочтительном расположении духа.

Аурум достал из-за пазухи кожаный, плотно шнурованный конверт для писем. Грамота легла в узловатые пальцы Титула и медленно развернулась.

В моей голове отразилось сразу несколько потоков чувств и мыслей, когда он начал читать эту бумагу при свете ближайшей лампады…

Много столетий в Черном Замке спит Дух Жажды — великое зло, демон и монстр, что в давние времена царил на этих землях, пожиная кровь и боль, пытая, умерщвляя живых, оскверняя мертвых, разрушая прекрасное и великое, что успели создать люди силой ума и таланта. Дух не мог созидать, а лишь поглощать, с каждым разом становясь все более жадным. И разрослась бы его сила безмерно, выйдя за края материка, и уничтожил бы он все живое, если бы однажды не пришел спаситель, и не сокрушил его. Убить не смог, а усыпить — да.

Именно так теперь, спустя не одно столетие, рассказывают эту историю люди, и именно такой они ее знают.

Увы. Никто из смертных и ныне живущих не знал правды, и не знал, на сколько та история была переврана. Никто не знал, кто был тем монстром на самом деле, а кто был спасителем. Никто не знал, что в день последних желаний на площади возведенного Черного Замка стояли двое людей и четверо нелюдей, и один проклятый пленник, которого после бросили в огонь…

Дух Жажды — великое зло… Монстр!

Воды утекло много.

Потомки прежних королей стали воевать друг с другом, и земля, мало знавшая мира, опять залилась кровью и пожарами, натиск которых сдерживал Святой Орден. И в том беда, что силы Святого не хватало для усмирения, а короли захотели поступиться верой и призвать на свою сторону самого Духа. Подкупить Титула разбудить его! Призвать! Обратить себе на служение и объединить в итоге все земли в империю — под одной короной и одним родом!

Вот уже год, как различные гонцы и дарители от королей волнами накатываются на Замок, заманивая посулами, обещаниями, искушая и льстя Титулу и его брату, что бы только они преступили давнюю клятву. Но Замок стоял, как истая крепость, оставаясь государством в самом себе. И все послы получали гордый отказ…

Да. Но щит добродетели, выставленный на ворота, изнутри оказывается ложью. Как запутаны и как просты человеческие души. Я сидел на подоконнике, смотрел вниз на то, как снуют разбуженные слуги, слушал, какими мыслями заняты их головы, и одновременно в покоях Титула я дочитал вместе с ним желтый пергамент письма.

— Что же вы хотите? — Спросил он, только теперь сделав для гостя пригласительный жест в сторону кресла. Величественно сел напротив него.

— Святой Орден радеет за мир.

— Это не предается сомнению.

— Но мы обеспокоены тем, что короли до сих пор надеются на вашу помощь.

— Значит, Орден боится, что я встану на сторону любого из королей? Что заставило вас так думать? — Спросил Титул Аурума откровенно насмешливо.

— Волнения в мире. Слишком многие стали говорить о том, что вам война выгодна, и вы нарочно держите послов в подвешенном состоянии между «да» и «нет», чтобы получать больше даров, больше посулов и…

— Как вы смеете!

— Я здесь для того, чтобы просить вас об обратном. Докажите, что не алчете золота и крови с чужих распрей, а радеете за мир. Пусть Замок не встает ни на чью сторону, а объявит, что если война не прекратится, вы разбудите Духа ради усмирения королей! И зло великое пожрет зло мелкое, не смотря на кроны.

Титул снисходительно посмотрел на Аурума.

— Почему же вы не можете призвать вашего Святого для тех же целей? Пусть глава Ордена объявит, что призовет свет, чтобы тот пожрал тьму, не смотря на короны…

— Увы, в душах людей много страха. Они послушаются вас, господина, потому что будут в ужасе перед жестокостью демона. Одно дело взять его в союзники, другое дело — быть его жертвой. Святого они не боятся, Святой милостив и милосерден.

— Орден хоть и проповедует добро, но приказывать Замку не смеет никто.

— Поэтому мы просим…

— Но если нет, то что вы сможете сделать?

— Святой Орден пойдет на Замок войной. — Четко произнес Аурум.

Титул не скрыл своего удивления перед ним:

— Сколько бы воинов ни было, вы погибните от рук Пятнадцати Стражей.

— Вам не известно, что такое вера, Титул? Мы готовы принести в жертву жизни своих бренных тел, ради мира. И если Замок все же прольет святую кровь, то имя ваше и вашего брата будет опозорено этим поступком…

Титул подумал, что посланник слишком старается его запугать.

Могущество, которое даровало ему происхождение, изначально подтачивало сильный характер Титула и затмевало его прежде трезвый ум. Душа и разум были настолько отдалены друг от друга, что еще с юности он потерял ту связь, без которой можно погаснуть, как огонь на фитиле, вынутый из лампады. Чувства, кормившие его сердце, — были чувствами величия. Его Замок, его предки, его значение в этом мире, надевали на голову незримую корону царя царей. Он был неподвластен никому. Но…