Онлайн книга «Мой темный повелитель»
|
“А может, это Ад?” Ещё и этот мерзкий пикающий звук, который любого нормального человека доведет до сумасшествия, а уж такую чокнутую, как я, и вовсе выбешивает, особенно когда с каждой секундой становится всё громче. Пытаюсь открыть глаза, но тут же зажмуриваюсь, потому как кажется, что солнце падает прямо мне на голову. Я точно умерла и теперь буду гореть в Аду за убийства и другие грехи. - Доченька? - голос мамы заставляет меня напрячься. “Нет, не может быть! Она не может быть в моём Аду!” - Подожди, Нина, - ещё и отец здесь. - Дай ей хотя бы прийти в себя. - Но ты же видел, Федя, что она впервые пошевелилась. Открываю глаза и снова зажмуриваюсь. Но упрямо повторяю попытку, чтобы тут же застонать. Только сейчас чувствуя, какая у меня тяжелая голова. Говорить не могу, трубки в горле и в носу, руки опутаны капельницами, что замечаю, когда пытаюсь прикрыть глаза рукой. - Ярко, доченька? - издаю мычащий звук, и тут же щелкает выключатель и я, наконец, могу приоткрыть веки. - Лучше? Хлопаю глазами в знак согласия, а после снова прикрываю. - Сейчас доктора позову и медсестру, - хлопочет мама, укрывая меня одеялом, хотя какой толк от него, не понимаю. - Они помогут тебе избавиться от ненужных теперь трубок. - Мать, да дай же ты ей прийти в себя. Раскудахталась, как наседка! - Так доченька в сознание пришла. Столько недель, пока она в коме была, переживаний и неизвестности, а теперь, наконец, очнулась. Сказать, что я ничего не понимаю, - это ничего не сказать. Очнулась? Кома? - Ладно, побежала я позову доктора и медсестру, - и мама скрывается за дверью, оставляя меня с отцом. - Потерпи, милая, я знаю, что она бывает надоедливой, но мы правда очень волновались за тебя. На его слова я лишь приподнимаю брови. Однако отец не успевает что-либо ещё добавить, как двери снова открываются и в палату возвращается мама, а следом за ней входят медсестра и врач. И я даже с трубками не могу сделать вдох. Темно-рыжие волосы не скрывает даже шапочка, а эти голубые глаза я считала и продолжаю считать самыми красивыми в мире. Доктор же, наоборот, с такими светло-карими глазами, что они кажутся золотистым, и такими же золотистыми волосами. Во все глаза смотрю как они подходят, как медсестра наклоняется и отсоединяет ИВЛ, а после вовсе выключает, и, наконец, наступает тишина. Именно этот проклятый аппарат и пищал. - Как вы себя чувствуете? - черт, даже голос тот же, словно колокольчик звенит. - Горло не саднит? Сейчас неплохо бы выпить теплой воды, чтобы ушло это неприятное ощущение. - Женя… - хриплю я, и она отзывается. - Да? Ещё что-то мешает? К сожалению, капельницу я убрать не могу пока, но уже скоро вам станет лучше. - Женя… - чувствую, как глаза у меня наполняются слезами. - У вас, наверное, голова болит, сейчас я сделаю вам укол, и вы сможете ещё поспать. - Евгения Сергеевна, думаю, двух кубиков ей будет достаточно. Перевожу взгляд на мужчину с золотистыми волосами. И понимаю, что даже очки в тонкой оправе на носу не скрывают его привлекательности. - Хорошо, Михаил Алексеевич, - ну, хоть тут не сто процентов попадание. Доктор ещё раз бросает на меня внимательный взгляд, а после, что-то записав в карте, выходит из палаты. Медсестричка же, сделав мне укол, тоже выходит, наказав маме принести мне теплой воды. - Ой, доченька, у тебя такой доктор замечательный, - вполуха слушаю мамины причитания, чувствуя, как укол начинает действовать и погружает меня в дрему. - Все его так хвалят, и я рада, что ты попала именно в Мариинскую больницу. - Угу, - я уже почти сплю, но ещё стараюсь держать глаза открытыми. - Утром придет на обход, а ты уже пришла в себя. - Утром? А разве не этот… - Нет, этот тоже хороший, но лечит тебя другой. Эх, такой красивый мужчина, презентабельный. И неженатый. - Угу, - я снова позволяю своим мыслям поплыть куда-то в небеса. - Ой, а Кирилл-то тоже не отходит от тебя. Каждый день здесь, каждый день… - Угу, - темное покрывало сна накрывает меня с головой. Когда просыпаюсь утром, то вижу даже солнечный свет через жалюзи. Мама дремлет в кресле в углу, а отец - на небольшом диванчике. - Мам, - горло всё ещё саднит, как и руки мои болят, все истыканные иглами. Но моя родительница тут же открывает глаза. - Ой, уже проснулась? - Пить дай, - сиплю по-прежнему. - Да-да, конечно. Она тут же подает мне стакан воды, а после садится опять в кресло. - Как твоя голова? - Еще болит, но уже не так сильно, - и говорить мне уже легче. - Я слышал, что моя пациентка пришла в себя, - раздается бархатный голос от дверей, а у меня сердце пропускает удар. Мужчина в костюме входит в палату и с деловым видом изучает медицинскую карту, а я пытаюсь сделать хотя бы один вдох, но не могу. Спустя минуту начинаю тупо задыхаться. - Так, кажется, вы не очень хорошо себя чувствуете. Он берет меня за руку, и я дергаюсь, чувствуя прикосновение этих длинных красивых пальцев. Кажется, я сейчас умру во второй раз от одного только его присутствия здесь. Но мужчина ничем не выдает того, что знает меня, и знает, как никто другой. - Может быть, вам укол сделать успокоительный? Сто сорок ударов в минуту - ненормальный пульс, - он слегка хмурится, а я уже почти теряю сознание. - Елена, с вами всё хорошо? Он ещё что-то говорит, но из-за звона в ушах я просто не слышу слов, а после проваливаюсь в беспамятство. Резкий запах бьет прямо в мозг, словно иглы, возвращая в реальность и заставляя открыть глаза. Но, открыв их, я встречаюсь взглядом с черными колдовскими глазами. - Вы как? - он отстраняется и выкидывает ватку, пропитанную нашатырным спиртом. - Саша, - тихий шепот срывается с губ, но на лице мужчины не проскальзывает ни тени узнавания. |