Книга Давно пора, страница 71 – Юрий Хользов

Я вышел в пещеру, которая превосходила размерами все прочие, что я видел в этом лабиринте. Было понятно, что тут у нас рейд–босс.

— Так и знала, что ты быстрее вывалишься. Алактон у нас хоть и крепкий и без упреков и страхов. Но в душе романтик, а таких Нхил’Интра на завтрак съедает.

— Ссапиль?

— Ух ты, знаешь мое полное имя? Приятно! — жопастая Эльфийка была одета в магическую робу темно–синего цвета, капюшон был откинут, но вела она себя странно.

— Ссапиль, что ты тут делаешь?

— Какой–же ты непроходимо тупой, — она хохотнула и исполнила шуточный поклон, — Ссапиль, Претендент Дома Кладд’Эп, приятно познакомиться!

— Я не понимаю. Ты же в курсе, что при желании я тебя на тряпки порву. В чем подвох? — ее поведение было действительно странным, она вела себя слишком уверенно, я взял клинки в руки и двинулся к ней.

— Ох, ну, я подготовилась, скажем так, — она лукаво улыбнулась и махнула рукой и меня что–то потянуло вправо, я обернулся, а мой правый клинок сковывало льдом. Очень быстро. Я даже не успел его отдернуть, как мой верный соратник был закован в глыбу льда, размером с журнальный стол. А потом глыба просто пропала, вместе с клинком.

— Это… Эй! Где он?

— Не скажу, мне он нужнее! — она показала язык, но приближаться не спешила. А затем вокруг поднялась ледяная буря.

— Сука, ну иди сюда!

Я чуть поднял температуру своего тела так, чтобы мороз не сковывал движений и пошел ей навстречу, с четким намерением убить. Плевать на Матрону и на то, что меня потом убьют. Зато может, с матерью напрямую поговорю.

Я уже почти добрался до нее, инфракрасное зрение помогало определить где стоит магичка. Но когда оставалось пару метров — буря опала.

— Ссапиль!

У другого входа, прямо за спиной Эльфийки стоял Алактон и смотрел на нас. Точнее, смотрел на свою возлюбленную.

А у нее в груди торчал мой клинок продырявивший ее насквозь. Тот самый, который она своровала. Ссапиль улыбнулась мне, подмигнула и упала на спину.

— НЕЕЕЕЕЕТ!

Алактон сорвался с места, в пару прыжков оказался рядом с любимой, упал рядом с ней на колени, и уставился на рукоять клинка, торчащую из груди. Она посмотрела на него, улыбнулась, и прошептала:

— Я люблю тебя.

Я стоял и не мог прийти в себя. Сюрреалистичность происходящего была запредельной, я не понимал, что происходит, зачем и как оно вообще возможно. Кто ее убил? Почему сейчас? Меня подставить? Разозлить Алактона.

— Алактон…

— Заткнись! — Эльф подпрыгнул как с батута, — Тебе мало было насиловать ее?! Ты еще и решил убить?! Ты мог отрезать руку или ногу, мог лишить ее сознания, мог просто обездвижить, как тогда в пещере! Но тебе показалось мало, и ты ее зарезал? Чертов садист!

— Я…

Я не знал, что ответить. Это все не правда. Это какой–то бред. Но времени думать не было.

Алактон всплеснул руками и по всей пещере разлетелись небольшие черные шарики.

А затем он начал прыгать по теням, от шара к шару, что лежали на полу.

Получается, кольцо как–то связано с этими шариками! Оно — активатор, шарики — точка выхода!

И мы закружились. Алактон работал клинком и кинжалом, я только клинком. Неудобно, приходилось вместо блокирования постоянно уклоняться, а противник так и норовил ткнуть кинжалом в бок. Это продолжалось долго, как только я оказывался в радиусе действия очередного шарика убийца оказывался за спиной и пытался меня проткнуть. Уходил на чистых рефлексах. Спасибо Алтониру и всем прочим, кто часто устраивал на меня засады. Жопная чуйка прокачалась.

Но вдруг я увидел брешь в обороне и сразу направил туда удар. Оказалось, это была обманка и в висок уже летит кинжал. Вторая рука была свободна, поэтому я просто поймал Дроу за запястье. Но он тут же разжал обе руки клинки упали, но кинжал не долетел, Алактон перехватил его нижней рукой и всадил мне в бок, я скривился и оттолкнувшись упал на спину, сжимая рану.

Алактон надвигался, оба клинка уже были в руках, а я судорожно соображал что делать. У меня не было оружия. Второй клинок валялся там, где меня только что продырявили.

— Я остановлю тебя, Герой. ТЫ БОЛЬШЕ НИ У КОГО НЕ ОТНИМЕШЬ ЛЮБИМОГО!

А затем он замер, кожа побледнела, вены на шее посинели и вздулись, Алактон упал на колени и затих.

— Ах, бедняжка Алактон, влюбленный идиот. Всего–то и стоило, дать ему пару намеков, позволить себя пару раз спасти и вот он — верный пес, поверивший в любовь.

Сашка стояла в метре от места, где упал Эльф. Целая и невредимая.

— История про изнасилование…

— Предпоследний, но самый важные ингредиент, — она похлопала себя по бедрам, — он все сомневался насчет тебя, считал тебя хорошим парнем, представь! Тебя! Хе–хе. Пришлось его направить.

— Сссука, порву, — я зарычал, но встать не мог. Реген еще работал, но клинок был не простым, яд.

— Прости, герой. Но у Алактона два клинка, и один ядовитый. Ты умираешь.

Это была ложь. Я чувствовал, что реген работает. Но я не умирал, это точно. Просто пока обездвижен, нужно потянуть время.

— Что я тебе сделал?

— ЧТО ТЫ МНЕ СДЕЛАЛ?! Давай подумаем, — она резко успокоилась, забарабанила по подбородку пальцами, — ах точно! Избил! Унизил! Отверг! ОТНЯЛ МОЙ ПОДАРОК!

— Ахахах, кхаха

— СМЕШНО?

— Бедная маленькая Дроу! Отняли подарок, который подарили. А у нас что, подарки — не отдарки? Ахахах, — я закашлялся, но быстро продолжил, — обиделась, что трахать тебя не стал? Титьки отрасти, потом поговорим, акха, кха!

— ЧЕРВЯК! Это был МОЙ подарок! МОЙ! А еще, Меня ХОТЯТ ВСЕ! И ты! Но ты чертов нарцисс, самовлюбленный на пустом месте идиот. Ну ничего, сейчас мы все исправим, — и я почувствовал холод в груди.

Холод распространялся, но сделать я ничего не мог, мне нужно было сначала регенить рану и что–то сделать с ядом. Я повышал общую температуру тела, но постепенно. Разум прояснился, хладнокровие заработало. Как и всегда, когда дело — дрянь.

Карнажик, там у Алактона одна штука на пальце. Принесешь?

— Все хотят, говоришь? Ахахах, смешно. Было бы кого хотеть.

— Мне никто не отказывал! Все сами пристают!

— Но не я, извини, — я насколько мог, пожал плечами. Выглядеть я должен жалко.

— Это не важно, ты умрешь, но я буду наслаждаться каждым мгновением твоей агонии, а потом просто забуду, что ты вообще существовал.

— Вранье. Я не могу забыть, как мне одна жируха не дала, потому что это по самооценке бьет. Так что и ты будешь помнить меня всю жизнь, Саш, — я подмигнул и улыбнулся максимально слащаво.