Книга Черные реки сердца, страница 37 – Дин Кунц

Рой поднял нож и положил его на стол.

Она покосилась на него:

— Не обижайте мою малышку.

— Мы не собираемся никого обижать, — заявил ей Рой.

Он подошел к маленькой девочке, присел перед ней и спросил самым нежным голосом:

— Малышка, ты боишься? — Она перевела свой взгляд с матери на Роя. — Конечно, ты боишься, не так ли? — продолжал Рой. Малышка, держа палец во рту, кивнула головой. — Ну, тебе нечего меня бояться. Я не обижу и мухи! Даже если она будет все время летать вокруг моего лица и станет танцевать у меня на ушах и кататься, как с горки, на моем носу. — Малышка серьезно смотрела на него сквозь слезы. Рой ворковал: — Если даже на меня садится комарик и готовится меня укусить, ты думаешь, я его убиваю? Не-е-е-ет! Я кладу перед ним крохотную салфетку, маленькую-маленькую вилочку и ножичек и говорю ему: «Никто не должен голодать в этом мире. Отведайте меня, мистер Комарик!» — У девочки высохли слезы. — Я помню, как один раз, — продолжал свои сказки Рой, — когда слон шел в супермаркет, чтобы купить себе орешки, он так торопился, что просто отшвырнул мою машину со своего пути. Другие люди последовали бы за слоном в супермаркет и постарались бы его больно ущипнуть за хобот. Но я не мог сделать этого! Не-е-е-ет! Я подумал, что когда у слона кончаются орешки, он уже не отвечает за свои действия. Вот что я сказал себе. Но я должен признаться, что все же последовал за слоном в супермаркет и выпустил воздух из шин его велосипеда. Но я не сделал это в злобе. Я только хотел, чтобы он не выезжал на дорогу до того, как поест орешков и немного успокоится. — Девочка была прелестная. Ему так хотелось, чтобы она улыбнулась ему. — Ну что ж, — сказал он. — Теперь ты не думаешь, что я могу кого-нибудь обидеть?! — Девочка отрицательно покачала головой. — Дай мне ручку, сладкая моя, — сказал ей Рой.

Она разрешила ему взять ее за левую ручку. Она как раз сосала большой палец этой руки, и он был влажным. Рой повел ее через кухню.

Веккио убрал ногу со спины матери. Она встала на колени и, рыдая, обняла девочку.

Рой отпустил ручку девочки и снова присел перед ней на корточки. Его растрогали слезы матери. Он сказал ей:

— Извините нас, я ненавижу насилие. Правда. Но мы думали, что здесь скрывается опасный человек. Мы не могли постучать в дверь и попросить, чтобы он вышел к нам. Вы нас понимаете?

У женщины снова задрожала нижняя губа.

— Я… я не знаю. Кто вы такие? И что вы хотите?

— Как вас зовут?

— Мэри. Мэри З-Зелински.

— Как зовут вашего мужа?

— Питер.

У Мэри Зелински был прелестный носик. Просто образец прямизны и формы.

Линия носа была совершенна. Прекрасные тонкие ноздри. Словно их изваяли из тончайшего фарфора. Ему казалось, что раньше он никогда не видел такого идеального носа.

Рой улыбнулся и сказал:

— Ну, Мэри, нам нужно знать, где он.

— Кто? — спросила женщина.

— Я уверен, что вы это знаете. Нам нужен Спенсер Грант.

— Я его не знаю.

Пока она ему отвечала, он отвел взгляд от ее носа и посмотрел ей прямо в глаза. Он видел, что она не лжет ему.

— Я никогда ничего о нем не слышала, — добавила Мэри.

Рой сказал Веккио:

— Выключи газ под томатным соусом, а не то он пригорит.

— Я клянусь, что никогда о нем не слышала, — продолжала убеждать женщина.

Рой почти верил ей. Даже у Елены Прекрасной нос был хуже, чем у Мэри Зелински. Конечно, Елена Прекрасная, хотя и косвенно, повинна в смерти тысяч людей. Много народу пострадало из-за нее, и, конечно, красота не была гарантией невиновности. За века, прошедшие со времен Елены Прекрасной, люди научились скрывать зло, поэтому даже самые невинно выглядевшие существа иногда были виновны в сокрытии правды.

Рой хотел быть уверенным, поэтому он сказал:

— Если я почувствую, что вы мне лжете…

— Я не лгу, — сказала Мэри дрожащим голосом.

Он поднял руку, чтобы она замолчала, и продолжал точно с того места, где она прервала его:

— …Я могу отвести эту чудную девочку в ее комнату, раздеть ее… — Женщина крепко зажмурила глаза. Казалось, она хотела стереть встававшую перед ее глазами сцену, которую с таким изяществом рисовал перед ней. — …И там среди ее мишек и кукол я мог бы поучить ее некоторым играм, которыми занимаются взрослые люди.

От ужаса женщина широко раскрыла глаза и раздула ноздри. Да, у нее был действительно прелестный носик!

— Итак, Мэри, посмотрите мне в глаза, — сказал он. — И расскажите мне, знаете ли вы человека по имени Спенсер Грант.

Она еще шире раскрыла глаза и, не отрываясь, смотрела на него.

Они смотрели друг на друга, словно играя в «гляделки».

Он положил руку на головку ребенка, погладил шелковистые волосы и улыбнулся.

Мэри Зелински прижала крепче свою дочь.

— Клянусь Богом, что я никогда о нем не слышала. Я его не знаю. Я не понимаю, что здесь происходит.

— Я вам верю, — сказал он. — Успокойтесь, Мэри. Я вам верю, моя милая леди. Простите нас, что нам пришлось прибегнуть к такой жестокости.

Хотя говорил он извиняющимся тоном и очень тихо, его охватывала ярость. Он бушевал от ненависти к Гранту, который каким-то образом перехитрил его. Он не злился на эту женщину.

Он не злился на ее дочку или ее несчастного супруга в его синем пластиковом кресле.

Хотя Рой старался не выдавать свою ярость, женщина, видимо, все прочла в его глазах, которые всегда сохраняли выражение доброты. Она отшатнулась от него.

Веккио, стоявший у плиты после того, как привернул газ под томатным соусом и кастрюлей с кипящей водой, сказал:

— Он больше здесь не живет.

— Я думаю, что он здесь никогда и не жил, — с напряжением в голосе сказал Рой.

Спенсер вынул из стенного шкафа два чемодана, посмотрел на них, маленький отложил в сторону и разложил на постели большой. Он отобрал одежду, которой ему должно было хватить на неделю. У него не было костюма, белой рубашки или даже галстука. В шкафу висело пар шесть джинсов, столько же легких хлопчатобумажных брюк коричневого цвета. Там были рубашки цвета хаки и джинсовые рубашки. На верхней полке шкафа лежало четыре теплых свитера — два синих и два зеленых. Он взял по одному каждого цвета.

Пока Спенсер укладывал чемодан, Рокки бродил из комнаты в комнату. Он, волнуясь, наблюдал за каждым окном. Бедный парень, он все еще никак не мог избавиться от страшного сна.

Оставив своих людей стеречь семью Зелински, Рой вышел на улицу и пошел к машине.

Сумерки превратились из красных в темно-фиолетовые. Зажглись уличные фонари. В воздухе не чувствовалось ни дуновения ветерка. Какое-то мгновение было так тихо, как бывает только в деревне и в поле.