Книга Кошка Белого Графа, страница 30 – Кира Калинина

Разумеется, он ни о чем не забыл.

Когда мы вошли в комнату, граф посадил меня на кровать и опустился рядом.

— Значит, подслушивала?

Он произнес это без недовольства, скорее даже с удовлетворением.

— Мне говорили, что оборотни-кошки отличаются любопытством. Но зря ты дала себя поймать.

Вот как?

— Знаешь, я хотел захватить тебе гостинец со стола, но ее высочество не позволила, — Даниш улыбнулся так, словно сказал что-то приятное.

Раздался стук в дверь.

— Войдите!

Статный лакей в чулках и парике, совершенно такой же, как те, что подавали ужин принцессе, вкатил в комнату стол-поднос и, выпрямившись, зычным голосом объявил:

— Ужин для госпожи Белки, снежной кошки его сиятельства графа Рауда Даниша-Фроста, от ее высочества Камелии Аннеборги Сесилии, третьей принцессы Вайнора из дома Маритимов!

На одном дыхании — и даже не улыбнулся!

Я покосилась на графа. Он тоже казался серьезным, не сжимал губ в попытке сдержать смех, только глаза приобрели веселый оранжевый отлив, как у разыгравшегося кота.

От аппетитных запахов кружилась голова.

Лакей подкатил стол к кровати и поднял посеребренный колпак.

— Паштет из мидий!

На фарфоровом блюде в виде раковины с золотой каймой возвышалась лоснящаяся желтоватая горка, поверх — листик кошачьей мяты. По указанию графа, лакей щипчиками отложил мяту на край блюда. Взяв миниатюрные нож и вилку, разделил горку на крохотные кучки. Я осторожно лизнула. Съедобно!

Граф ушел за ширму, сделав вид, что занят. А лакей остался — и едва я покончила с паштетом, провозгласил:

— Икра севрюжья черная!

За ней последовала икра белужья белая, мясо кистенского краба и филе клыкача.

Каждый раз, открыв новое блюдо, лакей отступал к стене и замирал как статуя. Я бы смутилась, не будь это так забавно — словно представление в домашнем театре.

— Мягкий сыр из молока лося! Из собственных ее величества Бетильды, королевы Вайнора, лосиных угодий!

Предел сытости был давно пройден, но сыр я все равно съела. Белый, нежный, пористый — ам-ням. И надо бы остановиться, но когда еще попробуешь такие роскошества? Я улыбнулась про себя. Едва ли повара господина Керсона ожидали, что кушаньями, поданными к столу будущей королевы в знак почтения к роду владык моря, будет лакомиться кошка.

— Десерт! Сливки особо жирные!

И вкусные, надо признать. Очень вкусные.

Лакей отыграл свою роль до конца, под занавес отвесив мне поклон, будто королевской особе.

Наверное, ему обидно было прислуживать животному. Я встала и помахала хвостом в знак признательности. Хотя двигаться совсем не хотелось. Хотелось растянуться на боку, положить рядом переполненный живот и зажмуриться.

Едва дверь за лакеем закрылась, я так и поступила. Впервые с тех пор, как мне пришлось бежать из дома, появилось чувство, что жизнь недурственная штука.

Кровать подо мной прогнулась — граф снова сел рядом.

— Понравилось угощение? Прости за Белку. Ее высочество спросила, как тебя зовут. Надо было что-то ответить.

А потом улыбка ушла из его глаз.

— Ты подумала о моем предложении, Кошка? По-моему, нам давно пора поговорить.

Сытая нега оставила меня в один миг.

Подумаешь, будет кружить, подбрасывать, выть и грохотать, а потом скрутит такой слабостью, будто до могилы один шаг! Я пережила битву с самой богиней зимы, переживу и снежный шар.

Села, обернувшись хвостом, зажмурилась… и решительно кивнула.

Все было, как в прошлый раз. С синего стеклянного неба падал снег и исчезал, не достигая земли. Ёлки кутались в снежные шали, за ними утопала в сугробах расписная избушка.

Я говорила, что не соглашусь войти в графскую ловушку, даже если это будет последняя возможность почувствовать себя человеком? Чушь! Ради одного этого стоило рискнуть. Я соскучилась по своему телу, по рукам и ногам, по животу, который не распирало от нескольких ложек еды, даже по красному свадебному наряду с летящими юбками.

Засмеялась, крутанулась на месте, от избытка чувств и… Ох! Оказалась нос к носу с графом Данишем-Фростом. Он стоял, скрестив руки на груди, смотрел на меня и улыбался.

А я как будто первый раз его увидела.

Да так оно и было. Кошачьим глазом смотришь на людей снизу вверх, как на корабельные сосны в лесу. Их и различаешь больше по одежде, звукам и запахам. Даже рост и сложение оценить трудно, если нет вблизи другого человека. Пусть ты сидишь рядом на диване или… лежишь у него на груди, это все равно — другое.

Даниш-Фрост был на полголовы выше меня. Он казался мужественнее, чем виделось мне-кошке и… более настоящим, что ли. Слишком настоящим. Держался без надменности, часто свойственной аристократам, но так, будто он на все на свете имеет право. Сильный молодой мужчина — в двух шагах передо мной.

Под изучающим, чуть насмешливым взглядом опаловых глаз я вдруг потерялась, оробела. В голове разом пронеслись все неловкие ситуации, которые случились между нами за эти дни.

— Так вот ты какая, милая пушистая посланница богини, — произнес граф мягко.

— Я не посланница!..

— И голос красивый. Когда не кричишь.

Голос… да. Голос у меня мамин, пусть и не такой бархатный.

Я поняла, что краснею.

Почему я краснею, если мы здесь не телами, а душами?

— Как тебя зовут, Кошка?

— Карин. Карин Эльс… ваше сиятельство.

А его… Рауд, сказал лакей. Нет — граф Рауд Даниш-Фрост. И он принадлежит другому миру, как птицы принадлежат небу, а рыбы морю. Сейчас, глядя на него глазами человека, я поняла это с ослепительной ясностью.

Присела в неуклюжем реверансе.

— Пожалуйста, простите, что поцарапала! Не успела втянуть когти…

Кругом царила обманчивая безмятежность, но я знала, что времени мало. Поэтому не стала долго оправдываться и перешла к сути, спеша объяснить все, пока последнее оставшееся у меня тело еще дышит.

— У нас швейное ателье, и если заказчик вызывает сомнения, я стараюсь разузнать, что у него на уме… Знаю, подслушивать под окнами некрасиво, но я никогда не выдавала чужих тайн!

И раньше ни единой душе не говорила и сейчас словечком не обмолвилась — ни про тайники бакалейщика Гирика, в которых он прячет дневную выручку, ни про то, что племянник госпожи Илифсон на самом деле ее внебрачный сын, ни про колье госпожи Дирк, вовсе не потерянное, а тайком от супруга отданное брату, чтобы тот смог поехать в Альготу учиться музыке…

Да и некогда пустословить! Надо успеть рассказать о визите кавалера Льета и его дочки, о старухе, похожей на ведьму, и о том, что она шептала на ухо плачущей барышне.