Книга Кошка Белого Графа, страница 38 – Кира Калинина

— Она нашлась, ваше высочество! Кавалер Джеруч любезно приютил нашу Белочку.

— Ах, кавалер! Примите мою искреннюю благодарность, — принцесса поднялась с дивана и пошла к нам, потягивая руки. Секретарь подал ей меня, низко поклонился и отступил. — Как же так, Белка? Мы волновались! Больше не убегай, пожалуйста.

Она почесала мне шею, улыбнулась, потом подняла взгляд на кавалера.

— Сегодня вечером я жду от вас урок эйланского. Отговорки не принимаются!

Кавалер поклонился еще ниже.

— Почту за честь, ваше высочество.

Он бросил взгляд на Кайсу, усмехнулся и вышел. Я слышала, как удаляются его шаги и как тает в отдалении мелодия песни о погибшей невесте.

За общим ужином Камелия вновь усадила графа Даниша рядом с собой и много расспрашивала о снежной магии и других владыках стихий, о Ригонии, о дворе короля Альрика — весело, непринужденно и исключительно по-ригонски. Время от времени она касалась его руки невинными, не скрываемыми от чужих глаз жестами, и во взгляде Даниша сменяли друг друга в свет и тьма.

А я совсем перестала что-то понимать. Может, у них с принцессой был роман и это свои письма он хочет вернуть? Но и эйланцы в свите Камелии неспроста!

По другую руку принцессы расположился барон Хлепик, хозяин имения — лысый плюгавый человечек в старомодном сюртуке как будто с чужого плеча. Лучшие дни рода Хлепиков остались позади, стол у них был куда беднее, чем в трактире, а прислуга вышколена хуже. Принцесса попросила чего-нибудь для меня, и свита оживилась, предвкушая новый акт спектакля под названием "Кормление монаршей любимицы". Но представление провалилось. Грузная пожилая тетка в застиранном фартуке тихо внесла миску с отонками и поставили на пол в углу.

Я, разумеется, есть не стала.

— Смотри, еще нос воротит, — шепотом ворчали слуги у стены.

К приезду ее высочества просторный обеденный зал отмыли и принарядили, как смогли. Повесили драпировки, явно из старых портьер, постелили выцветшие ковры, поставили старинные бронзовые шандалы, зеркала в бурых рамах и кадки с фикусами, но запах ветхости и гнили сочился из каждого угла. И ни одного лучезара. То ли старые иссякли, а на новые барон жалел денег, то ли надеялся, что в неверном пламени свечей убожество обстановки не будет бросаться в глаза.

Разномастные столы и стулья, должно быть, собрали по всему дому. Зато мест хватило для всех гостей благородного звания, в том числе гвардейцев и младших придворных. Кавалера Джеруча среди них не было.

Виконт Дегеринг поманил меня обгрызенной индюшачьей ножкой, и я поспешила вернуться к столу ее высочества. Принцесса как раз обратилась к Данишу:

— Откройте тайну, граф… если это, конечно, не тайна короны! — она игриво засмеялась. — Мы всей семьей целый год умирали от любопытства… Как его величеству Альрику удалось стать владыкой дождя?

— Известным способом — через усыновление, — граф любезно улыбнулся. — В домашней часовне Регенскуров провели ритуал призыва и церемонию вступления в род. Как видите, ваше высочество, никаких тайн.

— Но разве для передачи дара таким способом не требуется кровное родство, хотя бы отдаленное?

— Родство желательно, однако можно обойтись и без него. Если не ошибаюсь, лет сто назад герцогиня Громис точно так же передала дар попутного ветра вместе с родовым именем совершенно чужому ей молодому магу. А ныне внук того мага служит благу Вайнора так же верно, как служили первые Громисы…

Я подошла поближе. О таком нам в гимназии не рассказывали.

— Ах да, кавалер Тальдинг! — воскликнула принцесса. — Но он был магом воздуха, это родственная стихия.

— Дар дождя и дар плодоносной земли тоже близки. Неслучайно боги, ответственные за эти стихии, образуют супружескую пару.

— Договорились по-семейному, так сказать! — хохотнул барон Хлепик.

На него не обратили внимания, лишь графиня Виртен брезгливо поджала губы.

— В хрониках Гельви описан случай благополучной передачи дара магу другой стихии, не связанному с дарителем кровным родством, — заметил герцог Клогг-Скрапп по-вайнорски.

— Так вы знали, дядя? — принцесса взглянула на него через барона и графиню.

— В общих чертах.

Пару мгновений я раздумывала над скрытым смыслом…

Что ж, мы шпионим за ними, они — за нами. Как и подобает между друзьями и союзниками.

— Но как ему удалось?.. — принцесса перевела взгляд с герцога на графа. — Человек в силах удержать лишь один божественный дар, это непреложная истина, первое, чему нас учат в детстве. Разве что его величество сам Двуликий!

Даниш развел руками.

— Боюсь, ваше высочество, на это мне нечего сказать. Кроме одного. Нынче летом хлеба в Ригонии уродились богаче обычного, и урожай был собран до последнего зернышка. Дожди не помешали.

— Довольно мучить графа, милая племянница, — вмешался герцог. — Скоро мы будем в Альготе и сможем узнать обо всем из первых уст.

— Вы правы, дядя Вильфред, — Камелия лучисто улыбнулась.

Барону Хлепику надоело чувствовать себя исключенным из беседы. Он поднялся на ноги, держа в руке бронзовый бокал, похожий на кубок времен рыцарей в латах:

— Тост, господа! За стихийный дар ее величества!..

На уроке эйланского присутствовали графиня Виртен, Кайса, Дайда и две дочки Хлепика, которых он надеялся пристроить в свиту к принцессе. Весь вечер усердный барон произносил пафосные речи и поднимал тосты за "ее величество". Сперва Камелия поправляла его, потом бросила. А после ужина заметила своей будущей гоф-даме:

— Жаль беднягу. Не знаю, какими правдами и неправдами он добился права принимать нас, но боюсь, это его разорит.

— Думает, вы осыплете его милостями, — поморщилась графиня.

— Просто заплатите ему за постой. Деликатно, как вы умеете.

Графиня Виртен и деликатность? Но гоф-дама, сдержав возражения, явно просившиеся ей на язык, важно кивнула. А принцесса всплеснула руками:

— Ах! У нас же Белка голодная! Сейчас, маленькая, я тебе что-нибудь найду.

— Постойте, ваше высочество! — графиня резво вскочила с тахты вслед за Камелией. — Я позову Кайсу, она покормит.

Как же трудно быть принцессой. Шагу не ступить без надзора, кошку и то самой покормить не дают. Приходится идти на хитрости даже для того, чтобы отвоевать для себя маленький кусочек свободы — час эйланского…

Я наблюдала за уроком, как за представлением в иноземном театре. Актеры обменивались репликами, кавалер Джеруч поправлял принцессу, задавал вопросы, она отвечала, потом писала под диктовку, а он читал и что-то объяснял. Эйланский язык производит странное впечатление. Красивый, мелодичный — и грубый, каркающий одновременно. Но принцессе явно нравилось.