Книга Кошка Белого Графа, страница 62 – Кира Калинина

— Ах Белка, мне бы такого поклонника! — шутила баронесса Геральдина и улыбалась виконту Дегерингу, а тот подкручивал ус и тайком дарил ей конфетки, заказанные в городе.

У Кайсы, заточенной вместе со мной, были свои горести.

— Я дала ему пощечину, не выслушав оправданий, — шептала она в мех на моем плече. — Теперь он думает, что я больше не хочу его видеть. Иначе почему не пишет?

Пишет! — хотелось крикнуть мне. Записки в покои принцессы носили по самым разным поводам, и по меньшей мере одна предназначалась Кайсе. Я слышала, как мальчишка-посыльный назвал ее имя служанке. Но та отдала письмецо графине Виртен.

А вокруг Кайсы теперь увивался Дегеринг. Когда он низким голосом мурлыкал свои немудреные комплименты, барышня немного оживала. Геральдина же надувала губы и косилась на юную фрейлину недобрым глазом.

Принцесса каждый день ходила на свидания с королем, беря с собой все меньше людей, и все реже плакала по ночам. Половина придворных, доверенные люди герцога, пропадали где-то с утра до ночи, и сам он частенько отлучался. Принц-секретарь тоже надолго исчезал, а вернувшись, мрачно слонялся по покоям. Работы для него у принцессы не было.

Графиня Виртен и ее дамы обустраивались в вайнорском крыле, заставляя слуг переставлять мебель, развешивать салфеточки на спинках диванов и расставлять вазочки на комодах, а вечерами собирались кружком перемыть косточки ригонскому двору и своим, вайнорским, мужчинам.

Вчера случился праздник. Вместо привычных скудных блюд, которые герцог Клогг-Скрапп прозвал "арестантским харчем", подали обед не хуже тех, какими нас потчевали по дороге в Альготу. И сегодня королевские повара оказались не менее щедры.

— Боги вняли нашим молитвам, — объявила графиня Виртен.

Настроение у всех было приподнятое, даже Кайса смеялась, как прежде.

Только мне было невесело. Почти три недели минуло с того дня, как я сбежала из дома. Может быть, уже поздно, и мое тело, устав ждать, растворилось в Небыли? Я гнала от себя гнетущие мысли, но они вновь пробирались в голову, камнем ложась на душу.

В общем зале кружком сидели дамы, мужчины-придворные играли в карты. Служанка принесла чай. Я бездумно смотрела, как льется в чашки красновато-золотистая дымящаяся жидкость, когда из передней донесся мелодичный голос со знакомым акцентом:

— Могу ли я видеть герцога Клогг-Скраппа?

— Как о вас доложить? — спросил слуга.

— Баронесса Хендевик. А впрочем, нет! Скажите просто Гелеона. Он поймет.

Мое любопытство встрепенулось, как охотничья собака при виде дичи, страхи разбежались по темным углам. Я выскользнула за служанкой в переднюю и притаилась под изогнутым столиком у стены — напротив диванчика, на котором дожидалась ответа баронесса с эйланским именем и ригонской фамилией. А когда ее пригласили к герцогу, не скрываясь увязалась следом.

Меня не гнали. Кажется, баронесса просто не заметила роскошную белую кошку, давешнюю гостью королевы, даром что эта кошка, распушив хвост, шагала у самого ее подола.

Герцог тоже не удостоил меня взглядом. Когда мы вошли, он обернулся от письменного стола да так и застыл, держа в руках какие-то бумаги. Его лицо выражало недоверие и растерянность, причем с каждой секундой недоверия становилось все меньше, а растерянности, напротив, больше.

Эйланка хранила безмятежный вид. Несмотря на полноту, она двигалась грациозно и плавно, словно лебедь по воде. Шелк ее платья в сизо-голубиных тонах мягко переливался в свете лучезаров.

Сделав несколько шагов, баронесса присела в изящном реверансе.

— Ваше сиятельство, — густые ресницы опустились, бросив тень на смуглые щеки, и тут же взлетели. — Ах нет, простите! Следует говорить "ваше высочество".

В огромных влажных глазах горели лукавые искорки.

— Гелеона, — выдохнул герцог, снова и снова оглядывая ее с головы до ног неверящим взглядом. — Это в самом деле ты! Но какими судьбами? Баронесса Хендевик… — он замялся.

— Вдова барона Хендевика. Жила на севере, а два года назад решила перебраться в Альготу, — баронесса укоризненно покачала головой. — Говорят, вы весь в делах, ваше высочество. Заводите знакомства, наносите визиты. Я все ждала, когда же очередь дойдет до меня, но вам, вижу, недосуг. Поэтому я взяла на себя смелость явиться незваной…

Она добавила что-то по-эйлански.

Клогг-Скрапп ответил запинаясь.

— Прости, давно не практиковался, — пробормотал он, вновь переходя на ригонский, и спохватился: — Что же мы стоим?..

Он провел гостью в дальний конец длинной комнаты, к диванам, похожим на садовые скамьи в зарослях шиповника, велел подать чаю и пирожных.

— Гелеона, — казалось, герцогу доставляет удовольствие произносить ее имя. — Давно ты в Ригонии?

— Почти восемнадцать лет. А снова писать начала лет десять назад. Неужели ваши шпионы не доносили? — баронесса взяла в руку высокую чашечку, увитую морским узором. — Ригонцы зовут меня Занозой, иногда Осой, но ты-то должен знать, что по-эйлански означает "зан носса".

— Шип розы, — прошептал герцог, и на его лице отразилось смятение.

— Так ты назвал меня при нашей первой встрече.

— Великий Небер! Я читал трактаты Зан Носсы, но никогда не думал…

— Знаю, мои памфлеты уже не так остроумны и задиристы, — ладонь баронессы скользнула по узору на столешнице из среза березового капа. — Совершенства в ригонском я так и не достигла. Королевская семья неприкосновенна, а прочее не стоит внимания. К тому же, после смерти дочери меня больше занимают философские вопросы…

— У тебя была дочь?

Баронесса бережно поставила чашечку на блюдце и села прямо.

— Когда Альгредо взошел на трон, мне пришлось переселиться из дворца в пригород — король должен блюсти внешние приличия. Я все еще оставалась фавориткой, имела право бывать на балах, а он посещал меня так часто, как мог… Белка, и ты здесь?

Я подслушивала герцога и его гостью не таясь. Сначала — сидя в сторонке у напольной вазы. Потом осмелела, взобралась на свободный диван и свернулась клубком, сделав вид, что дремлю с полуоткрытыми глазами, как частенько делают кошки. Но при имени эйланского короля мой хвост вздрогнул сам собой, а уши встали торчком. Опять я угодила всеми четырьмя лапами в придворные тайны!

— Иди ко мне, — баронесса похлопала себя по колену. — Помню, Альгредо подарил мне белую кошку…

Она не искала внимания наследного принца. Тогда еще принца. Юная Гелеона приехала в столицу, чтобы писать, танцевать — и выйти замуж за хорошего человека. Альгредо полтора года отваживал от нее женихов. В ночь, когда упрямица наконец сдалась, он огнем начертал на небе ее имя, а утром объявил официальной фавориткой.

В Эйлене верят: огненный дар наделяет королей из дома Инчендер натурой столь пылкой, что требовать от них супружеской верности бессмысленно и опасно — жару нужен выход, иначе однажды он взорвется вулканом.…