Книга Гарвардский баг, страница 121 – Мира Вольная

— Теперь я знаю твое слабое место, — проворчал он сытым котом. — Буду наказывать тебя щекоткой.

— Не надо меня наказывать, — улыбнулась, пряча лицо у него где-то между шеей и ключицами, все еще посмеиваясь. — Я буду послушной девочкой. И обещаю больше тебя не стебать. По крайней мере, часто, — добавила и тут же ойкнула, потому что получила легкий шлепок по заднице.

— Мне нравится, когда ты непослушная, — серьезнее, чем я рассчитывала, прозвучало над головой. — И я не хочу, чтобы ты что-то меняла. Хорошо, Слав? — он на мгновение крепче прижал меня к себе, потом ослабил захват, как будто боялся наставить синяков.

Пришло мое время виснуть и теряться, всматриваться в заострившиеся черты лица. Тон Ястреба все еще был немного шутливым, но…

— Хорошо, — кивнула, убирая из собственного голоса остатки смешинок, опять коротко клюнула, куда достала. — Спать? — предложила, бросив короткий взгляд на часы на зеркале.

Половина первого почти. Лучше, чем вчера, но хуже, чем могло бы быть.

— Спать, — утвердительно кивнул Гор, но не пошевелился. — Только надо завтрак на утро заказать. Что хочешь? — он потянулся к трекеру, а я, выбравшись из рук, полезла за свалившимися на пол подушками.

— Можно сырники, или блинчики с вишней, каша тоже неплохо. По утрам теперь холодно, так что хочется чего-то горячего. Ты как?

Игорь ничего не ответил.

— Гор?

Опять тишина.

Я повернулась, сжимая в руках подушку, чтобы понять, что случилось, и тут же застыла сама. Ястреб пристально всматривался в небольшой экран трекера, и взгляд стал обжигающе ледяным.

Я выпустила чертову подушку, придвинулась к Гору, стараясь заглянуть в гаджет, но Ястреб тут же опустил руку. Под моими пальцами мышцы в его теле, казалось, звенели, Игорь закаменел и подобрался. Притянул меня ближе, проглатывая то ли рычание, то ли шипение, то ли мат, готовый сорваться с губ. С шумом выдохнул.

— Что там? — спросила, сама подбираясь, реагируя острее, чем ожидалось, на состояние Гора. Мозг не успел за телом, сознание не смогло сформулировать мысль до конца, только внутри толкнулось что-то нехорошее. Предчувствие.

Ястреб снова с шумом выдохнул, поколебался несколько мгновений, а потом молча протянул ко мне запястье с трекером.

«Я знал, что ты не выдержишь. Решилась наконец-то, Стася?» — и ухмыляющаяся желтая рожа отдельным сообщением на весь крошечный экран. Как издевка, как грубая шутка.

Я прочитала сообщение несколько раз прежде, чем надавила на запястье Гора, заставляя опустить руку.

— Мы ведь этого и добивались, да? — провела пальцами по его груди, плечам, скользнула к подбородку, заставляя Ястреба посмотреть на меня.

— Да, — прозвучало сухое и отрывистое.

— И, судя по временной метке, анон отреагировал на сообщение быстро. Значит, ты прав, и придурок действительно ждал. Все хорошо, — я несмело улыбнулась. Взгляд Игоря тут же впился в мое лицо, он как будто хотел что-то спросить, но никак не мог решиться.

— Ты не будешь отвечать ему? — недоверчиво протянул он в итоге.

Мне хотелось. Святой Линус, как мне хотелось написать ответ на гребаное сообщение, но… Нет, так неправильно, так делать — высшая глупость. И именно поэтому Ястреб так насторожился и подобрался. Решал, показывать мне или нет. Считал, что я брошусь в переписку.

— Очень хочется, но не буду, — Гор немного расслабился. — Напишем ему завтра с утра. А сейчас давай просто закажем завтрак и ляжем спать. Я хочу блинчики с вишней. А ты?

Ястреб рассеянно моргнул несколько раз, тряхнул головой.

— Тоже не откажусь от блинчиков, — поцеловал меня в макушку и вернулся к трекеру.

Я с облегчением выдохнула и закрыла глаза, откидываясь и сползая ниже, устраиваясь удобнее.

Хотелось верить, что я все сделала правильно, что анон не поменяет номер и дождется ответа.

А даже если и нет… Будут ведь и другие сообщения, будут и другие возможности. Так что… пошел он в задницу сегодня, я буду спать! Спать вместе с Гором и наслаждаться каждым долбаным мгновением этого сна, а не думать о мудаке.

Темнота и сон приняли меня так, как будто только и ждали, когда я закрою глаза, даже все еще ноющий живот не особенно мешал, и уснула я, стоило голове коснуться подушки, а мне самой пригреться возле Ястреба.

Жаль только, что все хорошее редко длится долго. Видимо, раздраконенная событиями вечера нервная система никак не желала успокаиваться и приходить в нормальное состояние, а поэтому не дала мне долго насладиться сном.

Я открыла глаза в три утра, если верить часам на зеркале, и поняла, что умру, если не попью воды. Странно, но стакан на тумбочке оказался пустым, хотя я точно помнила, что после того, как проглотила таблетку, в нем оставалось не меньше половины.

Гор тихо дышал рядом, спеленав меня по рукам и ногам так, что мне пришлось изрядно повозиться, чтобы выбраться из постели и не разбудить его.

В комнате почему-то было ужасно темно. Темнее, чем обычно. Так, как будто на улице шел дождь, причем непроглядной стеной.

Я прислушалась, но стука капель по подоконнику или стеклу так и не услышала. Пожала плечами, влезая в тапки, и практически на ощупь пошла на кухню, стараясь ни во что не врезаться и не шуршать особенно громко. Пусть хоть кто-то из нас двоих выспится сегодня нормально.

На кухне было примерно так же, как и в спальне, то есть не видно ни хрена. А еще почему-то ужасно холодно и сыро. Тело почти сразу покрылось гусиной кожей, пальцы даже в тапках окоченели. У Ястреба под боком было гораздо-гораздо теплее и приятнее. Но пить все-таки хотелось страшно.

— Энджи, — позвала я шепотом, — включи отопление и свет на кухне над раковиной.

Я подождала несколько секунд, но, к удивлению, ИИ не отозвалась, и ничего не изменилось.

Я повторила просьбу, и, снова получив в ответ лишь тишину, сама потянулась к выключателю. Мягкий желтый свет тут же высветил темную столешницу и черную раковину, сложенные в ряд вилки на ее краю. Они тускло блестели в приглушенном свете спотов.

Гор складывал… Его привычка. Помыл посуду после ужина и сложил приборы, настойчиво отказавшись засунуть все в посудомойку. Сказал, что ему несложно помыть, и он не понимает, чего я разворчалась. А ворчала я не потому, что он помыл посуду, а потому, что меня вид блестящих вилок на черной поверхности раздражал страшно. Я собиралась их убрать, но… остаток вечера как-то не располагал, и из головы все вылетело напрочь.

Вообще всегда бесила посуда в раковине или рядом. Грязная действовала как красная тряпка для быка, как очередные костыли в коде, с чистой дела обстояли, как правило, немного лучше. Раздражала, конечно, тоже, но не так, чтобы скрипеть зубами и хотеть убивать.

Я как-то даже наорала на соседку по общаге во Франции, потому что она оставила в раковине тарелку из-под хлопьев. Орала на французском, перемежая рычание с великим и могучим русским матом. Бедная Морин с тех пор посуду за собой убирала всегда.