Книга Вернувшиеся, страница 45 – Альбина Нури

Митрофан уселся перед телевизором, а Илья взялся-таки за книги.

Их оказалось две: толстенный том, изданный в начале прошлого века, заключенный в истрепанную обложку, и красивое издание, по объему не уступающее первому, но более современное, больше похожее на альбом с фотографиями. Книга, увидевшая свет в Германии, была на немецком, а Илья не владел языком Шиллера и Гете, однако пролистал глянцевые страницы.

Здесь были фотографии всевозможных храмов и прочих культовых сооружений, а также различные мосты, здания, городские площади с фонтанами и прочая красота.

В середине книги торчала закладка, на которой было написано: «Показать Мише!»

Илья раскрыл заинтересовавшие Семена Ефремовича страницы и увидел на одной из них фотографии Быстрорецка – старинные, дореволюционные. На них изображалась набережная Быстрой, а дальше шли снимки деревень, расположенных на берегу реки.

Были и сопровождающие надписи, естественно, на немецком, и Илья досадливо поморщился. Правда, Семен Ефремович сделал приписку карандашом: «Именно здесь они обитают! Все сходится!»

Илья не понял, что за «они», но было очевидно, что Семен Ефремович нашел важную информацию, касающуюся убийств девушек – ведь именно ее он искал. И она, эта информация, сейчас в руках у Ильи. Остается ее правильно интерпретировать.

В альбоме больше не было ничего полезного и, полюбовавшись старинными снимками родного города, Илья отложил книгу и раскрыл второй фолиант.

Страницы были тонкими, хрупкими от времени и пестрили ерами и ятями, что немного затрудняло чтение. Однако это, к счастью, был русский язык, так что прочесть было можно.

Перед Ильей находилось глобальное исследование, касающееся представлений различных народов мира, живших в разные эпохи, о смерти, в частности, о насильственной гибели.

Если бы Илья взялся изучать все это самостоятельно, у него ушло бы на это не менее недели, а то и больше. Но Семен Ефремович существенно упростил ему задачу, положив закладки в нужных местах. Поэтому Илье оставалось всего лишь открывать заложенные страницы и читать отрывки, подчеркнутые простым карандашом.

Он послушно делал это – и чем дальше читал, тем сильнее чувствовал, как кружится голова и немеет тело. Правда, которую никто не хотел замечать, но которая теперь стала настолько очевидной, что игнорировать ее невозможно, открылась Илье во всей своей неприглядности – страшная, как оскал черепа, безнадежная, как приговор Высшего суда. Она обвалилась на Илью, как сход лавины, забила легкие, замедлила ток крови. Казалось, будто подгнившие опоры рухнули, а вместе с ними обрушилось тщательно выстроенное здание, привлекательное и надежное снаружи, но грязное, смердящее, полное крыс и тараканов внутри.

В одном месте Илье попалось знакомое имя – Степан Холмогоров, и он убедился, что Елена Ивановна была права, предполагая, будто Холмогоров записал свои воспоминания о случившемся в юности.

Вот они, эти записи. Вот она, истина.

Листок бумаги из школьной тетрадки в клеточку Илья заметил не сразу: Семен Ефремович засунул его за обложку. Знакомым угловатым почерком на листе было написано: «Они обитают в разных водоемах, по всему миру. В том числе у нас! Подтверждение – см. фото Быстрорецка – реку Быстрая! Мне и раньше приходилось встречать любопытные сведения о ней, ряд исследователей описывает эту реку как сакральное место, хотя исследований мало, они обрывочны. Заняться!!!»

Заняться этим вопросом Семен Ефремович не успел. Но главное сумел сказать Илье и после смерти. Картинка в голове его сложилась: одни кусочки примагничивались к другим, одни фрагменты дополняли другие, и там, где еще час назад была полная мешанина, теперь не осталось никакой загадки.

Илья сидел, потрясенный и потерянный, пока не услышал, как Митрофан, очевидно, не в первый уже раз спрашивает:

– Илюшка, все хорошо у тебя? Чего ты застыл-то?

Он вздрогнул, точно проснувшись, обернулся к Митрофану и сказал:

– Миша. Мне надо поговорить с Мишей.

Однако сотовый друга был все еще выключен – спектакль продолжался, хотя и должен был с минуты на минуту завершиться. Можно дождаться, когда Миша выйдет из театра, но Илью что-то словно бы гнало прочь из дому. Он знал: нужно срочно увидеть Мишу, и потому решил поехать к нему.

– Я с тобой, – вызвался Митрофан.

Илья хотел сказать, что поедет один, но понял, что Митрофану страшно оставаться в одиночестве. Илья знал уже, что бояться ему нечего, но объяснять это было долго: проще взять его с собой.

– Хорошо, – согласился он, и вскоре они уже выходили из квартиры.

Илья вызвал такси, и машина подкатила к подъезду уже через несколько минут, не заставив их ждать и нервничать.

К Мишиному дому прибыли быстро, а дальше события развивались неуправляемо: Илья оказывался перед очередным фактом и вынужден был действовать, повинуясь обстоятельствам.

Перво-наперво выяснилось, что у него нет телефона: то ли оставил дома, в прихожей, когда одевался перед выходом, то ли выронил в такси. Илья позвонил в домофон, но никто не отозвался.

– В любую звони, отопрут! – посоветовал Митрофан.

Повезло буквально сразу, и вскоре они уже поднимались на нужный этаж.

Возле Мишиной двери стояла молодая женщина в домашнем костюме. Она только что поговорила по сотовому и убирала телефон в карман.

– Миша и Леля дома? – спросил Илья. – Я к ним.

– А я вас знаю, вы Мишин друг, – соседка бросила на Илью кокетливый взгляд и убрала за ухо белокурый локон.

Митрофан крякнул, а Илья вымученно улыбнулся:

– Совершенно верно. Они должны вернуться из театра…

– Нет, они не приедут! – радостно возвестила соседка. – Леля вот только звонила, просила проверить, заперта ли дверь.

Илья нахмурился, не понимая, как это связано одно с другим.

– Ой, я вас запутала! Просто у них со вчерашнего дня родственница ночует. Оксаной зовут. Они ушли, она одна осталась. А потом что-то у нее случилось, она испугалась, бросила все и на дачу поехала, в спешке, и думала, что квартиру не заперла, так Леля просила дверь захлопнуть. А я пришла – дверь закрыта, говорю Леле, все хорошо!

Девушка еще что-то стрекотала про двери, дачи и рассеянность некоторых людей, а у Ильи крепла уверенность, что ему нужно срочно ехать за Мишей и Лелей.

Миша рассказывал, что Оксана просила помочь, и вскользь в последнем телефонном разговоре обмолвился, что было в истории с преследованием нечто подозрительное: Мише казалось, Оксана чего-то недоговаривает. Да и шрам у Миши ныл практически непрерывно.

Теперь, после прочтения книги, Илье казалось, он догадывается, что именно она могла утаить, кто мог преследовать женщину – все складывалось одно к одному и вряд ли являлось простым совпадением.