Онлайн книга «Ангелы плачут в июне»
|
Пятнадцать лет назад она была Катей Муромовой, сейчас табличка на двери представляла ее как адвоката – Екатерину Васильевну Писареву. Напротив находился кабинет ее мужа – нотариуса. Такой вот семейный подряд. Молодая женщина посмотрела на меня и неуверенно улыбнулась: – Доброе утро, вы записаны на консультацию? Секретарше в приемной я сказала, что у нас личная договоренность о встрече. Девушка красила губы и была настолько поглощена своим занятием, что не стала отвлекаться на уточнения. Похоже, к Екатерине Васильевне клиенты толпами не валили. – Доброе утро. Нет, я по личному вопросу. Меня зовут Злата Мелихова. Я хочу поговорить с вами о Ларисе Малининой. Прямолинейность – не лучшее мое качество, тем более в общении с юристами, но интуиция подсказывала, что здесь нужно действовать именно так. Екатерина Васильевна побледнела, но быстро взяла себя в руки. – О ком, простите? – А вот дрожь в голосе удалось унять не сразу. – О Ларисе Малининой, вашей подруге детства, пропавшей пятнадцать лет назад шестнадцатого июня девяносто седьмого года, – спокойно объяснила я. Больше попыток сохранить самообладание не было. На ее бледном лице проступила испарина. Испуганный взгляд метнулся в сторону закрытых дверей. Наверное, раздумывает, стоит ли позвать мужа. Признаюсь, я адвокатов представляла себе несколько иначе: более выдержанными и владеющими собой. – Вы вообще кто? Покажите документы! – потребовала Писарева не слишком уверенно. – Я не представитель правоохранительных органов, если вы об этом, не частный детектив и шантажировать вас тоже не намерена. Катя снова покосилась на дверь, нервно уточнив: – Тогда кто вы? Элементарный вопрос для обычного человека, но вот как на него ответить мне, чтобы поверили и не упекли в специализированное медицинское учреждение? – Вы смотрели сериал «Говорящая с призраками»? Так вот, я кто-то вроде Мелинды Гордон. Лариса пытается передать через меня послание, но чтобы его понять, нужна ваша помощь. Екатерина наконец овладела собой и теперь смотрела на меня чуть ли не с жалостью. – Вы ошиблись адресом, девушка! Вам нужен не адвокат, а психиатр! – Она решительно потянулась к телефону. Я вздохнула, не люблю бить ниже пояса, но придется. – К счастью, вам он не потребовался. Значит, угрызения совести не мучили. – Я подошла, села в кресло напротив и продолжила: – Мне нужно знать, что произошло в вашем доме шестнадцатого июня тысяча девятьсот девяносто седьмого года? – Семнадцатого! – дрогнувшим голосом автоматически поправила юрист Писарева. – Шестнадцатого, – с улыбкой поправила я. – Когда Лариса выходила из дома, она посмотрела на отрывной календарь, такой же висел в вашей гостиной. Днем Лариса зачем-то вышла во двор и обратно уже не вернулась. Пропала, да еще в вашей одежде. Утром она неосторожно пролила на платье молоко, поэтому вы дали ей свои джинсы и футболку. Отсюда версия, что ее похитили по ошибке вместо вас. И письмо с требованием выкупа тут пришлось как раз кстати, ваших рук дело? – Кто вы? – требовательно повторила еще больше побледневшая женщина. – Злата Мелихова. Одни зовут меня экстрасенсом, другие – ведьмой. Выбирайте сами. Катя вдруг успокоилась, а в голосе зазвучало холодное презрение: – Я все поняла. Вы сговорились с этим придурком Марком! Ему снова деньги нужны. Ни копейки больше не получит, так ему и передайте! Убирайтесь, пока я не вызвала полицию! – Он вас шантажирует? – Можно подумать, вы не знаете! – Я даже не знаю, кто такой Марк. Катя, успокойтесь, я не желаю вам зла и не ищу наживы. Мне лишь нужно выяснить, что случилось с Ларисой. Долго объяснять, но сейчас от этой информации зависит жизнь еще одного ребенка. Катя встала и подошла к окну. Ее плечи нервно подрагивали. – Я не знаю, что случилось с Ларисой! Никто не знает! Она просто вышла во двор и не вернулась! А потом… – А потом ваша мама велела вам с сестрой дать ложные показания. Она всхлипнула, плечи задрожали сильнее. – Это точно Марк, никто, кроме него, не знал! – Нет, не он. Я прочла мысли вашей мамы. Мне пришлось, она не шла на контакт. Катя посмотрела на меня со смесью недоверия, страха и любопытства. Похоже, лед тронулся. – Вы можете читать мысли? – Недоверие пока перевешивало, я ее понимала. – Да. Зачем Лариса выходила? Я видела, как она опускала в почтовый ящик конверт. – Как вы могли видеть? Это невозможно! – Я могу подключиться к энергетическому полю человека через предметы, содержащие его частицу. Мне принесли медальон с волосами Ларисы, и я смогла увидеть почти все, что видела девочка в свои последние часы. – Последние?! – голос Кати дрогнул. – Значит, она… что вы видели? – Ларису убили, – объяснила я без предисловий. – Задушили. А вот кто, где и за что – нужно выяснить. Катя вздрогнула, но недоверие по-прежнему лидировало. – Если вы читали ее мысли, то должны знать подробности и без меня! – заявила она. – В моей практике все не так определенно, как в вашей. Мысли умершего человека прочесть нельзя, можно лишь чувствовать некоторые физические аспекты – не больше. Поэтому без ваших пояснений не обойтись. Катя нервно закурила и покачала головой. – Бред какой-то! Мама звонила вчера, говорила, какая-то девушка расспрашивала ее о Ларисе. – Да, это была я. – И как же вы прочли ее мысли? – Тон все еще недоверчивый, зато на дверь больше не косится – уже хорошо. – Взяла несколько волосков с ее расчески. Обычно я не делаю этого без разрешения человека. – И сейчас вам нужны мои мысли? – Катя прищурилась, словно прицеливаясь взглядом. – Если позволите. – Не позволю! – Почему, если вам нечего скрывать? За лжесвидетельство вас никто не привлечет, тем более на основании считанных воспоминаний. Она упрямо молчала, отвернувшись к окну. Я вздохнула, придется снова бить на жалость. – Катя, у вас есть дети? – Да. – Вам повезло. Вы выросли, стали женой, матерью, получили профессию, а Лариса так и осталась ребенком. Потерянным, пропавшим без вести. Нет даже места на кладбище, куда ее родители могли бы прийти и поплакать о своей дочери. Они до сих пор не знают, что с ней случилось. Пятнадцать лет неизвестности – такого никто не заслуживает! – Перестаньте! – Катя изо всех сил зажала уши ладонями: – Я не виновата! Я действительно ничего не знаю! Она вышла опустить конверт, и больше я ее не видела! Даже если я позволю вам влезть в мою голову – это ничего не прояснит! |