Книга Город без надежды, страница 18 – Марина Дементьева

Однажды осмелела настолько, чтобы шепнуть, улучив момент:

- Зачем ты так с ним?

На низком столике перед нами стояли бокалы с выпивкой, разномастные, но красивые. Ублюдок взял один, а второй протянул мне. От неожиданности я приняла из его рук бокал.

Сквозь прорези маски мелькнул насмешливый взгляд.

- По-твоему я недостаточно вежливо веду себя с нашим гостеприимным хозяином? Пожалуй, ты права. Виноват. Я не настолько хорошо воспитан, как он.

- Он... - я облизнула губы. Ральф наряжал меня как куклу, и новое платье неловко сидело на плечах. Сползала скользкая бретелька, и непривычно холодило спину в низком вырезе. - Он... допустил какую-то... оплошность? Им не доволен...

Имя всесильного повелителя Эсперансы застряло поперёк горла, как нечто вещественное, отнимающее дыхание.

Он покосился на меня в секундном замешательстве и искренне расхохотался.

На нас стали оборачиваться. Ублюдок оборвал веселье.

- Красавчик исполняет всё, что ему велят. Тебе незачем за него переживать, девочка.

Сбитая с толку его реакцией, я обернулась и поймала направленный на нас через расстояние большого зала, поверх голов толкущихся гостей взгляд Ральфа. Какой-то затравленный взгляд.

Парадоксальным образом в присутствии Ублюдка блистающее великолепие Ральфа как-то тускнело, скукоживалось, хотя, по логике вещей, всё должно было происходить строго наоборот. Выражаясь языком сказок, прекрасный принц понижался в ранге до трусоватого рыцаря, без боя отдавшего зловредному дракону замок, сокровища и принцессу.

От расстройства отхлебнула сразу половину бокала. Крепкое пойло обожгло гортань и взорвалось в пищеводе. Я задохнулась, горели губы.

"Дракон" наблюдал за мной с тревожащим что-то глубоко внутри интересом, пока жидкий огонь растекался по венам.

Где-то в глубине зала гремела музыка, надрывался женский вокал - я не понимала даже, включенная ли это запись орала из звуковых усилителей или сегодня "райскую" элиту развлекала нанятая певичка. Дом Ральфа - вечный праздник, заколдованный пир. И не нужно задумываться, из какого рога изобилия просыпались эти нескончаемые угощения, и кто будет платить за музыку...

Что я здесь делаю?

Разве здесь мне место?

Цветы на обочине пыльной дороги, обжигающий кружок медной монетки, вкус соли на изглоданных жаждой губах - вот моя настоящая жизнь.

Взрывы хохота и пьяные рожи вокруг - кто-то едва не свалился под ноги. Женский взвизг, то ли испуганный, то ли игривый - певица всё же была настоящей.

Напиток во втором бокале уже не казался горьким и пился легче. Голова сделалась пустой и лёгкой, тело - невесомым.

- Тебе место в оранжерее, - внезапно сказал Ублюдок. - Нежный тепличный цветочек.

Сквозь мои обнажённые плечи, казалось, прорастали ледяные иглы.

- Не нужно меня жалеть. - Половину бокала назад я бы смутилась своему развязному тону, но не теперь. Так легко на "ты" с Ублюдком перешла не я, а выпивка. Алкоголь заблокировал чувство стыда и страха. И что-то протестующе вскинулось внутри, подначивало с вызовом: "скажи, скажи". - Моё место здесь. Мне хорошо с Ральфом.

Он покачал головой и откинулся на спинку кресла.

- Впервые встречаюсь с подобной ничем не замутнённой наивностью.

Всё моё внимание сконцентрировалось на этом человеке. Все мои устремления сосредоточились на глупом желании доказать его неправоту. Бессознательным жестом я отзеркалила его позу, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Скользкая ткань, будто для того и была предназначена, потекла вверх по бедру, но оправлять юбку теперь было нелепо. Я упрямо продолжала играть роль, в которой мне было ровным счётом так же комфортно, как в этом клятом платье.

- Оставь своё мнение при себе. Но я люблю его, а он любит меня.

Мои слова не вызвали у него ничего, помимо усмешки.

- Думай, что хочешь, девочка.

- И не называй меня так!

- А как мне тебя называть? - Он резко склонился ко мне, и я затаила дыхание, только тогда осознав, с кем затеяла эту детскую игру. Я слишком привыкла к его обществу.

Пока игра шла по моим правилам, я забавлялась и не испытывала страха. В хмельном угаре я совсем забыла, что Ублюдок всегда может повести сам. И тогда неосторожного мотылька испепелит даже не само пламя, а приблизившийся жар.

Но что бы он обо мне ни думал, и я уже не та девочка, которой он походя бросил золотой баррель. Я изменилась с того дня. Заглянула в глаза Паука, слышала последний вздох Адама и разомкнула стиснутые ладони, отпуская самое дорогое, что у меня было, - Верити. А значит, кем бы он ни был, мне нечего дрожать перед ним.

И я приблизила лицо, смотря так близко, что почти не замечала следов страшных шрамов.

Его взгляд спускался по моему телу. Медленно, очень медленно. Кинуло в жар. Будто горячие мужские руки касались кожи. Я была словно оголённый провод, и мысли виляли от одного к другому. Невольно перевела взгляд на его руки. Ожоги не были видны в приглушённом свете, а в остальном... По-мужски широкие запястья, продолговатой формы кисти, длинные пальцы. А как бы это было, если...

Нервно облизнула губы и встретилась глазами со взглядом Ублюдка. Едва не отшатнулась, было такое чувство, будто застали за чем-то запретным. Но я просто не могла пошевелиться. Алкоголь и давно тлевшее желание сделали своё дело. Мелькнула и пропала мысль о Ральфе. Он никогда не был мне нужен. От понимания этого стало легче.

На губах Ублюдка всё ещё лежала улыбка. Но уже не та насмешливая, которую так и подмывало стереть кулаком, а словно застывшая.

- Твоя взяла, - медленно произнёс он. А я уже успела забыть последнюю фразу. - Ты и правда повзрослела за эти месяцы, девочка из катакомб.

Тишина разбилась на мелкие осколки. Дезориентированная, я смотрела на свою опустевшую ладонь и хрустальные брызги, рассыпавшиеся по полу. Сознание раздваивалось, кружило голову, и никак не удавалось связать эти два факта воедино. Спотыкающийся взгляд обошёл зал. Почти опустевший - от шумной толпы осталась какая-то пьяная возня вдалеке. Гости разбрелись по владениям Ральфа или отбыли восвояси. В этой части зала остались лишь мы вдвоём.

Наш обмен фразами не мог отнять так много времени! Сам же устроитель праздника растворился в воздухе.

- Ждёшь своего избранника? Он устранился, чтобы не мешать нам, - сухо сообщил мой визави. Пригубил напиток и скривился, будто вино успело прокиснуть.

Потребовалась, наверное, минута, чтобы вникнуть в смысл услышанного. Подозреваю, что выглядела жалко, глупо. Но он не смотрел в мою сторону. Взгляд соскальзывал с лица, кажущегося безразличным. Или замкнутым.

- Постой!

Но он уже уходил.