Онлайн книга «Пушка Ньютона»
|
Джон чуть усмехнулся, а потом застенчиво произнес: – Ты настоящий ученый, Бен, мне до тебя далеко. – Но ты сильнее меня в математике, – заметил Бен. – Без твоей помощи я бы не догадался, как сделать этот прибор. – Он помолчал, потом неловко и тихо добавил: – Мне очень нужна твоя помощь, Джон. Лицо Джона вновь обрело привычное подозрительное выражение. – Тогда объясни мне, – со вздохом произнес он, – я должен понять, что я тут такое рассчитал. Бен пожал плечами и начал объяснения: – Мы знаем, что материя состоит из четырех элементов, так ведь? – Damnatum, lux, phlegma и gas [11] , – подтвердил Джон. – Но я не просил тебя разговаривать со мной как со слабоумным. Бен кивнул: – Извини. Давай начнем с другого конца. Скажи мне, как ты понял этот эксперимент. – Я прочитал «Начала» и «Оптику» [12] , а также книгу Роберта Бойля, в которой он излагает основы алхимии, – с некоторой торжественностью произнес Джон. – Я знаю, что все вещества образованы из сочетания четырех элементов разных форм, взятых в разных пропорциях. – И ферментов? Джон кивнул: – Ферменты являются образцами или шаблонами, содержащимися в эфире, в котором пребывает материя. – Упрощенное объяснение, но по сути верное. – Только не говори мне, что ты все знаешь об эфире, – рассердился Джон. – Я не все знаю, ты прав, – согласился Бен. – И я вовсе не отвергаю твое объяснение. Именно эфир дает материи форму, и аналогия с шаблонами не такая уж плохая. Но эти «шаблоны» построены по закону сродства, как гравитация, электромагнетизм и общность. – До этого момента все понятно, – ответил Джон, – а вот дальше – нет. Бен принялся объяснять: – Когда мы говорим, что в эфире присутствуют шаблоны, мы не имеем в виду, что вещи находятся там такими, какие они есть в реальном мире, ну, например, как дома, или стулья, или люди. Мы имеем в виду, что в эфире присутствуют формы составляющих компонентов, таких как железо, свинец, золото и… вода. Ньютон сравнивает их с самоткущим станком, и мне нравится такое сравнение. Каждый элемент знает только свой узор. Некто берет эти четыре элемента и сплетает их, чтобы создать какой-то определенный гобелен, с особым узором. – Получается, что часть формулы, над которой мы работали, должна иметь матрицу, – сделал вывод Джон. – Вот именно. Теперь ты понимаешь, почему мне так нравится сравнение с самоткущим станком. Это позволяет считать, что фермент меди образует медь из damnatum, lux и gas , последний используется в небольших количествах. – Понятно. Бену нравилось играть роль учителя Джона Коллинза, того самого, кто превосходит его в спорах, письме и математике. – В любом случае, – продолжал Бен, – основа ткани и план, по которому ткется материя, образованы из различных видов притяжения в неповторимых комбинациях. Каждый составляющий, каждый фермент имеет свою собственную, только ему присущую harmonic , или вибрацию. – Мне еще хватает знаний следить за ходом твоих мыслей, – сказал Джон. – Так работает эфирограф, пара машин имеет идентичную harmonic . – Именно так. Так же и в случае с железом или стеклом или… – он сделал многозначительную паузу, – водой. Джон ошалело посмотрел на Бена и изменившимся голосом спросил: – Ты изменил фермент таким образом, что содержащаяся в нем материя начала ткать не воду, а лед? – Да! – ликующе выкрикнул Бен и хлопнул приятеля по спине. – Конечно, это очень незначительное изменение, и оно произошло само собой. В конце концов каждый может вскипятить воду… – Да, но только посредством нагревания, а нагревание меняет фермент достаточно грубым способом. А твой harmonicum сделал это без посредников, напрямую. – Так работают многие аппараты и приборы, – напомнил ему Бен. – Лампы без огня светят в результате высвобождения свечения из воздуха. Ты правильно заметил, что мой прибор – это уменьшенная копия fervefactum , который применяют французы в войне с англичанами. С того самого момента, когда Ньютон получил философскую ртуть – вещество, способное превращать вибрации в эфир, – мы обрели возможность менять состояния и структуру материи. – Но твой прибор совсем другое дело. Бен улыбнулся: – Мне тоже так кажется, потому что он может делать две разные вещи. – Замораживать воду и кипятить ее. – Да. В основном приборы совершают изменение только одного вида. Мой же преобразовывает вибрации звуковые в эфирные. В самом сердце моего аппарата – философская ртуть, я ее вытащил из одного сломанного эфирографа. Единственное, что мне нужно было сделать, – обеспечить некоторое число возможностей… – Подожди, – Джон поднял вверх руки. – Это что, все было чистой случайностью? У тебя было восемь колб-нот. Но что если бы ни одна из них не подействовала на фермент? Или если бы эффект был… Ведь могло же ничего не получиться! – Нет, хоть что-то, но должно было получиться, – заверил Бен. – Я не сам придумал этот прибор. Настоящего изобретателя зовут Денис Папин. Вообще-то он использовал его для того, чтобы управлять небольшой лодкой. Прибор действует только на воду, а у воды три состояния: жидкое, твердое и парообразное. Сделав стекла разных размеров, я подумал, что тем самым смогу совершить переход хотя бы из одного состояния в другое. – А что, в приборе Папина стекла не использовались? – Нет, он и звук не использовал. Он извлекал нужные вибрации ртути – а следовательно, и эфира – более привычным способом: просто использовал алхимический катализатор для установления нужной harmonic . Джон смотрел на друга с почти благоговейным трепетом: – Господи, Бен, как ты додумался до того, что нужно использовать стекла? Бен поджал губы: – Долгое время мне в голову ничего путного не приходило. А потом, как ни странно, я получил подсказку от отца. Время от времени он играет на скрипке. Как правило, у него неплохо получается. Но как-то вечером у него все не клеилось, он никак не мог взять верную ноту. И в шутку отец сказал: «Деваться некуда, придется перепробовать все ноты, пока не попадется нужная!» После чего пальцами пробежал по струнам, переходя от одного тона к другому. И тогда вот здесь… – Бен постучал себя по лбу. – Родилось нечто гениальное, – закончил за него Джон. |