Книга Пушка Ньютона, страница 25 – Грегори Киз

Лицо герцогини Орлеанской сделалось усталым и печальным.

– Я знаю, дорогая, – она вновь сжала руку Адрианы, – но это не имеет значения, вот в чем дело, понимаете?

– Нет, – ответила Адриана, сердце у нее оборвалось, – но боюсь, я могу научиться понимать.

– Если я не ошибаюсь, – продолжала герцогиня, – если вы проявляете столь трепетный интерес ко всему научному, я полагаю, что могла бы устроить для вас экскурсию к паровому двигателю, после того как праздник закончится.

– Я… – начала Адриана, мысли запрыгали в ее голове, как сумасшедшие.

– Я сумею все так устроить, что это не привлечет ничьего внимания. – Герцогиня широко улыбнулась. – Ничьего.

– Спасибо, герцогиня, – ответила Адриана. – Вы очень добры ко мне.

Герцогиня еще раз сжала ее руку и отпустила. Адриана держала то, что осталось в ее ладони. Никаких сомнений, это была записка.

– Как ваше настроение сегодня, монсеньер? – спросил Людовик, и на секунду ему привиделся другой, его единственный законный сын Людовик, последний монсеньер, который со временем должен был стать Людовиком XV.

– Замечательно, ваше величество, – ответил юный дофин. – Мне так нравится моя новая баржа. – Дофин был симпатичным мальчиком с блестящими черными глазами и золотыми кудрями.

– Рад это слышать. – Людовик похлопал мальчика по плечу. Внизу он только что заметил Адриану и слегка нахмурился. Кому пришло в голову посадить ее рядом с герцогиней Орлеанской? Вряд ли она может оказать подобающее влияние на впечатлительную девушку.

Про себя он отметил, что впредь Адриану нужно будет держать подальше от герцогини.

– Когда же начнутся танцы, ваше величество? – спросил юный дофин.

– Ах танцы, они начнутся очень скоро, монсеньер, – заверил мальчика Людовик. – Ты помнишь свою партию?

– Конечно, ваше величество, – уверенно ответил мальчик. – Я должен танцевать партию Жалящей Змеи.

– Очень хорошо.

– Дедушка, а ты в самом деле собираешься танцевать? – очень тихо спросил дофин, чтобы никто посторонний не слышал такой фамильярности.

– А что, в это так трудно поверить? – спросил Людовик. – Я всегда танцевал к радости и восторгу своих подданных.

– А какие партии ты танцевал?

– Разные. Однажды в спектаклях «Женитьба Пеле» и «Фетида» я танцевал – дай-ка припомнить – шесть партий: конечно же, Аполлона и фурию, дриаду, индейца, придворного и Бога Войны. – Людовик улыбнулся, глядя в чистые, наивные глаза ребенка. – Костюм, который на тебе сегодня, очень похож на тот, в котором я танцевал Войну: такой же красный, с огромными багряными перьями.

– А, так, значит, Жалящая Змея – это Бог Войны, да?

– Я слышал, что у дикарей есть два вождя: один правит в мирное время, второй ведет войну, и Жалящая Змея – вождь войны.

– А ты будешь танцевать партию Великого Солнца? – спросил мальчик.

– Именно так, мой славный монсеньер. Но не отвлекайся, слушай музыку, – напомнил ему Людовик. – Вот слышишь, нам пора выходить. Ты идешь первым.

Мальчик улыбнулся, встал со своего трона, но слишком весело и чуть более поспешно, чем полагалось.

– Не торопись, – едва слышно выдохнул Людовик. – Веди себя как король, которым ты, когда придет день, станешь.

И Людовик, к своему удовольствию, увидел, как мальчик с королевским величием начал медленно спускаться по ступеням пирамиды вниз, к танцевальной площадке, где ждали придворные. Они стояли двумя отдельными группами: одна группа одета в красное, другая – в белое.

Наблюдая за разворачивающимся представлением, Адриана нервно вертела в руке записку. Первым спустился с пирамиды дофин. И все придворные, одетые в красное, выстроились перед ним в ряд, включая герцога Орлеанского и герцогиню Мэн. Какое-то время они беспорядочно прыгали и скакали, затем из нестройного ряда выбежал слуга и принялся раздавать длинные перья. В этот момент герцог Орлеанский вместе с дофином вновь поднялись на верх пирамиды, изображая, будто они схватили и похитили Людовика.

– Претворитесь, будто вы спите, – прошелестел шепот герцогини Орлеанской, и Адриана зажмурила глаза, оставаясь мысленно прикованной к паровой машине. «Интересно, паровой котел нагревает fervefactum или обычная печь?»

– Все, пора! – герцогиня толкнула Адриану в бок и вручила ей большое белое перо.

– Куда пора? – удивилась Адриана.

– Мы должны освободить из рук врагов нашего вождя, наше Великое Солнце.

Адриана посмотрела вниз, на разыгрываемую сцену. Дофин с важным, напыщенным видом прохаживался вокруг «похищенного» Людовика, торжественно повторяя по-английски: «Солнце зашло». Кого он изображал в этот момент? Георга – короля Англии? Мальборо?

Адриана без особого энтузиазма последовала за герцогиней, спрятав полученную записку за пояс юбки.

Придворные, одетые в белое, подняли крик и вой, в оркестре забили в барабаны и застучали по жестяным котелкам. Шум получился отвратительный и ужасающий. Одетые в белое галантно колотили одетых в красное своими длинными перьями.

– Вперед! – закричала герцогиня.

Адриана последовала за ней. Молодой мужчина подскочил к Адриане и застыл в стойке. Выставив вперед свою пушистую шпагу, он сделал неуклюжий выпад в ее сторону. Но герцогиня опередила его, ткнув ему в лицо своим пером. Он притворно закричал от боли и очень убедительно зашатался, как сраженный насмерть.

– Нападай! – закричала герцогиня.

Адриана растерянно посмотрела по сторонам и пустила свое оружие в ближайшую цель – ею оказалась пышная дама, одетая в красное. У Адрианы голова пошла кругом от совершенной глупости происходящего, несмотря на то что она сама принимала в нем участие. Взрослые мужчины и женщины дерутся перьями! Что бы сказали парижане, если бы увидели это зрелище?

Король и дофин пробирались на верх пирамиды, подальше от толпы, безумно разящей друг друга перьями. А внизу неистовствовали придворные. Довольно упитанный господин, с короной красных перьев на голове, нацелился прямо Адриане в сердце. Вначале поводил пером между ее грудей, а потом с силой ткнул в самую середину. Адриана замерла, сгорая от унижения и не зная, что делать, и вновь ее выручила герцогиня – она своим белым пером ткнула упитанного господина в лицо. Тот дернулся от боли и схватился за голень, герцогиня удовлетворенно отступила назад: ее удар пером в лицо был всего лишь отвлекающим маневром от чувствительного пинка по ноге.

– Сильно задело? – серьезно спросила герцогиня.

Адриана открыла было рот, чтобы ответить, но тут ее осенило, и она медленно начала опускаться на палубу:

– Я смертельно ранена! – вскрикнула она и упала лицом вниз, надеясь все же, что никто на нее не наступит. Она лежала и размышляла, стоит ли «оживать» и вновь ввязываться в бой, как это делают остальные поверженные придворные.